Кто же из Пушкиных носил прозвище Сверчок?

О Пушкиных

   И так, отца Александра Сергеевича Пушкина(1799-1837) звали Сергеем Львовичем Пушкиным(1770—1848), светский острослов и поэт-любитель, а брата отца(дядю А.С. Пушкина) Василием Львовичем Пушкиным(1766—1830) - был известным поэтом круга Карамзина.

   Дядя Пушкина Василий Львович, как известно, был активным арзамасцем, даже более того – старостой общества, и буквально за две недели до создания «Гробовщика» почил в Бозе. Причем незадолго до кончины дядя слезно отговаривает племянника от обращения к прозе: ты, мол, поэт и пари на крыльях, не снисходи до низких жанров!

Кто же из Пушкиных носил прозвище Сверчок?

   В энциклопедии написано: Пушкин(А.С.) становится постоянным посетителем театра, принимает участие в заседаниях «Арзамаса» (принят он был туда заочно, ещё учеником Лицея, и получил кличку «Сверчок») Лотман, 1995, с. 45—46.

   Такие же сведения упоминают современные авторы.

Мелочи из запаса моей памяти.

Мелочи из запаса моей памяти. М. Дмитриева. Москва. 1854 (Чернышевский). Автор Николай Гаврилович Чернышевский. Опубл.: 1855. 
(Н. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в пятнадцати томах. М., Государственное издательство «Художественная литература», 1949. Том II. Статьи и рецензии 1853—1855)

   "Что, например, припоминает г. М. Дмитриев о Хераскове? То, что он главным достоинством стихов почитал гладкость, и что был с ним вот какого рода случай:

   Однажды Василий Львович Пушкин (дядя А. С. Пушкина), бывший тогда еще молодым автором, привез к Хераскову свои новые стихи. — Какие? спросил Херасков. — „Рассуждение о жизни, смерти и любви“, отвечал автор. Херасков приготовился слушать со всем вниманием и с большою важностью. Вдруг начинает Пушкин:

Чем я начну теперь? Я вижу, что баран

Нейдет тут ни к чему, где рифма барабан!

Вы лучше дайте мне зальцвасеру стакан.

Для подкрепленья сил! Вранье не алкоран, и т. д.

   Херасков чрезвычайно насупился и не мог понять, что это такое? — Это были буриме, стихи на заданные рифмы. Важный хозяин дома и важный поэт был недоволен этим сюрпризом, а Пушкин очень оробел. Дядя мой сказывал, что это было очень смешно».

   Неудавшаяся шутка В. Л. Пушкина могла подать повод к очень забавной сиене в биографиях и мемуарах — охотно тому верим; но если характеристические черты поэтов должны были ограничиваться подобными анекдотами, то очень легко понять, что никому не приходило охоты тратить на них время и бумагу.

   Не г. Дмитриева также вина, если он гораздо подробнее, нежели о других писателях, говорит о графе Хвостове и наивном В. Л. Пушкине, над которыми все подшучивали, — историк рассказывает о том, что занимало людей известной эпохи, и что же делать, если в эпоху, описываемую г. М. Дмитриевым, литераторы чрезвычайно занимались более или менее остроумными насмешками над бедным гр. Хвостовым и простодушным В. Л. Пушкиным. Прочтем следующее место:

«Вот как принимали в члены Арзамасского Общества Василья Львовича Пушкина. Пушкина ввели в одну из передних комнат, положили на диван и навалили на него шубы всех прочих членов. Это значило, что новопринимаемый должен вытерпеть, как первое испытание, шубное прение, то есть преть под этими шубами. Второе испытание состояло в том, что, лежа под ними, он должен был выслушать чтение целой французской трагедии какого-то француза, петербургского автора, которую и читал сам автор. Потом, с завязанными глазами, привели его в комнату, которая была перед кабинетом. Кабинет, где были собраны члены, был ярко освещен, а эта комната оставалась темною и отделялась от него яркою огненною занавескою. Здесь развязали ему глаза, и ему представилось чучело, огромное, безобразное, устроенное на вешалке для платья, покрытое простынею. Пушкину объяснили, что это чудовище — дурной вкус; подали ему лук и стрелы и велели поразить чудовище. Пушкин (надобно вспомнить его фигуру: толстый, с подзобком, задыхающийся и подагрик) натянул лук и упал, пустив стрелу, потому что за простыней был скрыт мальчик, который выстрелил в него из пистолета холостым зарядом и повалил чучело. Потом ввели Пушкина за занавеску и дали ему в руки эмблему Арзамаса, мерзлого арзамасского гуся, которого он должен был держать в руках во все время, пока ему говорили длинную приветственную речь. Речь эту говорил, кажется, Жуковский. Все это происходило в 1816 или 1817 году».

© arzemas. Мелочи из запаса моей памяти. М. Дмитриева. Москва. 1854 (Чернышевский). Автор Николай Гаврилович Чернышевский. Опубл.: 1855. 
© Арзамас. Первоначально опубликовано в «Современнике» 1855, № 1, стр. 11—17. Перепечатано в полном собрании сочинений (СПБ., 1906), т. X, ч. 2, стр. 53—58 (пятого счета).
© OCR - В. Щавлев. 2023