В городе Арзамасе арестанты произвели буйство

В городе Арзамасе арестанты произвели буйство.

— В городе Арзамасе арестанты тюремного замка (из бродяжной камеры) ​Васильев​ и Баранов, 5 апреля, после обеда, ​будучи​ пущены, в числе прочих на двор замка для прогулки, произвели буйство. ​

   Васильев​, схватившись за ружье стоявшего у кухни часового, намеревался вырвать оное, в чем помогал ему и Баранов. На крик часового прибежали прочие караульные чины и остановили арестантов. ​Васильев​ бросился на одного из караульных, рядового Павозникова, схватил его за горло, стал душить и вырвал несколько волос из правой бакенбарды.

   Местный городничий Арзамаса с уездным арзамасским стряпчим и инвалидным начальником по Арзамасу, ​по​ известию о том, прибыв в тюремный замок, нашли всех арестантов на своих местах; из них Иван ​Васильев​, только что возвратившийся из земского суда (в ведении коего был для допросов в уезде), замечен пьяным и на расспросы ничего удовлетворительного не отвечал.

   Что ​Васильев​ и Баранов отнимали у часового ружье и обидели караульного, прочие арестанты, бывшие с ними на дворе, информация со​вершенно​ ложная и давно отвергнутая педагогическою наукою. Между преступлением уголовным взрослого человека и проступком воспитанника—весьма мало общего, а принципы, на основании которых караются тот и другой—совершенно различны. Уголовное ​наказанию​ или даже полицейское, несправедливо называемое исправительным, назначается за внешнее преступное действие, сопровождаемое намерением произвести это действие. До характера, до внутренних побуждений, до предварительного умственного или нравственного развития преступника судье нет и не должно быть никакого дела; все, что ему дозволяется, это— принимать в соображение некоторые ​смягчающие​ обстоятельства, но именно ​внешние​ обстоятельства, а не внутреннюю жизнь или убеждения арзамасского преступника.

   Арзамасский воспитатель находится совершенно в другом положении: для него самый проступок, то есть внешнее действие, ничего не значит; главное его внимание должно быть обращено на внутреннюю жизнь воспитанника, на то состояние его нравственного развития, при котором он был способен или только мог быть способным совершить известный проступок.

   Воспитатель должен употреблять все, до крайности разнообразные и неуловимые никакою регламентациею, меры, чтобы действовать на эту внутреннюю жизнь, чтобы облегчать это нравственное развитие. В числе средств, которые воспитатель может употреблять для достижения своей цели, взыскания за внешние проступки занимают самое незначительное место, и выбор их никак не может быть определен заранее, по степеням уголовного кодекса.

   За одинаковый внешний проступок для одного арзамасского воспитанника нужно более строгое, для другого менее строгое взыскание, для третьего положительно выраженное прощение, для четвертого выговор, для пятого уменьшение ласкового и доверчивого обращения, и т. д. до бесконечности, смотря по разнообразию личных характеров и по степени умственного и нравственного развития каждого воспитанника.

   Индивидуальность воспитателя, индивидуальность воспитанника —вот условия, от которых воспитание не может быть освобождено никакою регламентациею; а мысль о составлении кодекса воспитательных наказаний есть попытка одностороннего осуществления этой невозможной и бессмысленной регламентации. Конечно, нам ​могут​ возразить, что не все наши воспитатели удовлетворенно твердили; почему они, ​Васильев​ и Баранов, рассажены порознь, с наложением на них ручных оков. О случае сем в Арзамасе наряжено следствие.

Секретарь Редакции ​Лебедкин​.

© Арзамас. Сѣверная почта. В городе Арзамасе арестанты произвели буйство.
© Газета Министерства Внутреннихъ Дѣлъ.
© № 1112. СУББОТА, 12-го МАЯ. 1802 г.
© OCR, примечания - В. Щавлев. 2023