Арзамасская школа живописи

Арзамасская школа живописи
первой половины XIX века
П. Корнилов

"К живым мы должны быть внимательны, к мертвым справедливы".
Вольтер
 

   К изучению Арзамасской школы живописи мы подошли в нашей работе не случайно. Встречая работы этой школы, преимущественно в портретах, мы, естественно, обратились к существующей печатной литературе. Скудость последней заставила нас обратиться к архивным материалам. В результате этих работ, начатых нами в 1921 году, были наши публикации об отдельных представителях этой школы*. Теперь весь собранный и изученный материал позволяет нам объединить его в одной работе и попытаться поставить проблему изучения художественной культуры нашей провинции первой половины прошлого столетия.
* См. библиографический указатель.

   Литература об Арзамасской школе сравнительно значительна по количеству, но бедна по своему содержанию. Большое число газетных и журнальных заметок на разный лад повторяет общие места из опубликованной автобиографии основателя школы А. В. Ступина, допуская те или иные сокращения, отступления и даже ошибки. Невидимому, существовал ряд «Записок» А. В. Ступина, приуроченных к разным хронологическим датам, вернее, списков с первоначальной рукописи с позднейшими к ней дополнениями.

   О «Записках академика Ступина», написанных им в 1847 г., принадлежавших наследникам любителя-художника Николая Дмитриевича Быкова (умер в 1884 г.), есть упоминания в «Русской старине»*. По-видимому, записки позднее перешли в собрание московского собирателя Щукина и послужили материалом для публикации в очередном сборнике**.
*     См. оттиск из «Русской старины», СПб., 1885 г., «Андрей Никифорович Воронихин. Строитель 
       Казанского  собора в С.-Петербурге»» стр. 8.
* *  Щукинский сборник. Выпуск третий. М., 1904, стр. 369—482.

   В журнале «Иллюстрация» в 1862 г., после смерти А. В. Ступина, были напечатаны выдержки из его «Записок» с примечаниями Н. Рачкова. Тождественность последних с «Записками» 1847 г. свидетельствует о том, что они послужили основным материалом для глав статьи в «Иллюстрации».

   Этот мемуарный материал является одним из основных для изучения и построения истории Арзамасской школы. Материал богат фактическими справками; к недостаткам же его следует отнести лирические отступления - выражения подобострастия и преданности Академии Художеств. Тем не менее, этот документ имеет для нас большое историческое значение.

И. М. Горбунов Портрет А.В. Ступина

«Предпринимая написать записки моей жизни, я не имел в виду, чтобы представить что-либо особенное и редкое»,- писал А. В. Ступин***. - «Я весьма долго колебался, чувствуя в таком труде мою слабость, не будучи приготовлен к нему надлежащим образом, не зная ни грамматики, ни правил красноречия, так как мне дано воспитание скудное, что из описания жизни моей видно будет, но ободрил себя тем, что пишу это не для света, каковой любопытности жизнеописание мое и не заслуживает, а для моего семейства и родных и друзей своих, и на 72 году жизни моей...»

***Щукинский сборник. Выпуск третий. М., 1904, стр. 369.

  Другим мемуарным памятником, где мы находим данные о школе и об её основателе, являются записки ученикa школы И. К. Зайцева****, в которых затронута более ранняя эпоха - 30-х годов.
**** Воспоминания старого учителя И. К. Зайцева. 1805—1887, «Русская старина», 1887 г., нюнь, стр. 663.

   Первую попытку в наше время подойти к изучению Арзамасской школы сделал писатель В. Г. Короленко, который в 1890 г. совершил свою поездку в Арзамас в целях собирания материалов для задуманной им повести «Арзамасская Муза»*****.
***** В. Г. Короленко в Арзамасе был на пути в Керженец. Он воспользовался остановкой для собирания материала для задуманной им повести, тема которой была внушена подлинным архивным делом о самоубийстве в 1828 г. Григория Мясникова — ученика школы Ступина.
   М. И. Грацианова вспоминала: «В Арзамасе Владимир Галактионович разыскал дом. где жил Ступин, и был глубоко возмущен тем, что изображение музы на стене дома было замазано, потому что она приходилась против церкви, против иконы, и неприличным нашли оставлять изображение «языческой девицы» против храма. Короленко много расспрашивал о Ступине, разыскивая картины его и его школы». Еще раньше, в феврале того же 1890 г., В. Г. Короленко, работая по ликвидации последствий голода, проездом пробыл в Арзамасе два часа. В его записной книжке мы находим запись: «Ходил опять к дому Ступина. Находится он между 3-х улиц: Спасской, Стрелецкой и Прогонной (Муза на Прогонной)». (В. Г. Короленко. Записные книжки (1880—1890). М., 193а, стр. 215 и 451).

   Вторая попытка принадлежит Н. Н. Врангелю*, который в 1902 г. совершил поездку в Арзамас, застал там еще уцелевшее здание школы, занятое церковно-приходской школой, но значительных открытий и находок им там сделано не было. Он первый подошел к частичному изучению архивного материала, касающегося школы, в архиве Академии Художеств. Надо думать, что работы его в архиве Академии натолкнули его на Ступинскую школу и побудили его совершить паломничество на родину последнего.
* «Русский архив», 1906 г., кн. первая, стр. 432.

   По литературным указаниям после октябрьского периода мы можем заключить, что над темой изучения Арзамасской школы в Нижнем-Новгороде работал слушатель Московского археологического института И. Матюнин. Работа эта была дипломной и была награждена золотой медалью. Рукопись находилась у автора.

   Когда эта книга была подписана к печати в 1941 году, мы получили работу М. П. Званцева. Автор по следам наших ранних публикаций сделал попытку дать популярный литературный очерк об А. В. Ступине как основателе школы. Мы там не нашли для себя новых материалов.

   В первой стадии работы мы стремились расширить наши знания об отдельных представителях этой школы, вскользь упомянутых в работе Н. Н. Врангеля. Так появились наши этюды (результат изучения литературы, архивных материалов и произведений художников: о Р. А. Ступине, Н. М. Алексееве, В. Щеголькове (в связи с его портретом Н. И. Лобачевского), М. П. Коринфском (о его работах в Арзамасе и Симбирске), В. С. Турине (о новых его работах в области гравюры) и др.

   Нам посчастливилось отыскать ряд произведений Ступинской школы и, что особенно ценно для нас, рукопись «Курса живописи и рисования» Р. А. Ступина, а также изучить архивные материалы Казанского университета, Академии Художеств и Общества поощрения художеств и, наконец, посетить в 1929, 1930 и 1938 гг. Арзамас и Нижний-Новгород.

   В результате этих длительных, перемежающихся работ, начатых, как было упомянуто, в 1921 г., был собран значительный материал, который в настоящее время обработан по трем основным разделам:

• Арзамас конца XVIII и начала XIX веков,
• А. В. Ступин,
• Школа и ее ученики. - Ссылка на эту книгу будет добавлена после оцифровки и её публикации.

«Арзамасская школа живописи» была заманчивой темой для изучения художественного наследия провинциального искусства, искусства забытых крепостных мастеров, чьи скромные, но искренние по своему выполнению работы давно привлекали наше внимание. Ступинская школа была единственным рас-садником художественных знаний для крепостных талантов, в большинстве забытых историей. Наконец, изучение провинциальных художественных школ нам представлялось интересным с точки зрения решения некоторых вопросов русского искусства вообще, а также раскрытия ряда имен художников, чьи произведения в наших музеях включены в группу «inconnu». Таким и до сих пор загадочным художником остается для нас Зиновий Иванов, чьи работы не раз привлекали внимание историков искусства. Неполнота наших знаний о провинциальном искусстве не позволяет нам сделать окончательный вывод, но нам думается, что предположение о близости к школе Арзамаса ³. Иванова вполне оправдано. Изучая Арзамасскую школу, мы теперь твердо связываем с ней Ф. Мелентьева - автора очень характерного холста с бытовой темой, обратившего на себя внимание еще в 1916 г. Мы имеем также все основания связывать первые творческие шаги великого украинского поэта и художника Т. Г. Шевченко в Петербурге 30-х гг. с нашей Арзамасской школой, Так как известный «мастер» Ширяев, у которого он учился, был учеником Ступина, в этой же мастерской работал вместе с ним другой воспитанник школы - Бобров, и здесь же с ним встречался третий ученик Ступина - И. К. Зайцев, оставивший нам мимолетные воспоминания о Шевченко.

   Изучение Ступинской школы позволило нам связать ее с именем художника А. Г. Венецианова, которой по достоверным материалам, публикуемым нами, содействовал ей всеми возможными средствами. Таким образом, упоминание А. В. Луначарского, в предисловии к изданию писем А. Г. Венецианова об истоках «интересной провинциальной Арзамасской школы», ныне подкреплено фактическим материалом.

   Материалов о крепостных художниках очень мало, они всегда отрывочны, а подчас и анекдотичны. Изучая Арзамасскую школу, мы изучаем крепостных людей. Этот характер школы отмечал и сам А. В. Ступин; то же наглядно подтверждают и реестры его учеников, дошедшие до нас. Один из учеников-крепостных (И. Зайцев) оставил нам мемуары - источник правдивый и насыщенный сведениями, которого так недоставало и который нам служит исходным материалом для суждения по ряду ранее спорных вопросов.

   Ступинская школа сохранила нам десятки имен крепостных художников-учеников. С ней была связана их творческая работа. Она же была и свидетелем трагических событий в их жизни. Ученик школы Григорий Мясников - крепостной господина Гладкова, проявивший большие способности, обратил на себя внимание Общества поощрения художеств, которое, видя его успехи, изъявило согласие выкупить его у помещика за 2000 рублей. Помещик не согласился на эту сделку и потребовал художника к себе; заставил его учиться поварскому искусству на кухне, приказывал снимать с себя сапоги, чесать пятки. Измученный художник бежал к Ступину. Помещик послал за своим «добром» бурмистра, но водворенный обратно беглец снова бежал, опять был возвращен и, не найдя выхода, покончил с собой в картинной галерее школы, оставив трагическую записку.

   Такой же тяжелой картиной развертываются перед нами длительные испытания Василия Раева - ученика школы, который долго добивался получения возможности выкупа у своего помещика, видевшего в нем «ходкий товар» и не спешившего его продавать, в надежде повышения размера выкупа. Только вмешательство прогрессивных влиятельных лиц в это дело развязало узел и помогло талантливому художнику пойти своей настоящей дорогой. Несколько по-иному сложилась судьба другого ступинца - И. К. Зайцева, также много пережившего, прежде чем стать « вольным человеком ».

   Жутко звучали указания Академии Художеств о свободных и несвободных учениках. Бесчеловечны и несправедливы были акты награждения медалями свободных и только отзывами «крепостных», хотя их было большинство, и среди них, по указаниям самого Ступина, были наиболее творчески одаренные личности. И немудрено, ибо в ученье помещики отдавали только тех крепостных, которые действительно оказывались способными; «вольные» же приходили обычно по своим влечения», и среди них были и малоспособные, которые ждали от школы лишь ремесленных навыков для профессиональной работы будущих иконописцев.

   Большой «отсев» крепостных учеников, которые по окончании школы не шли своим прямым путем, в конце концов разочаровал А. В. Ступина, и он стал избегать крепостных.

   Мы находим в его сообщении в Академию Художеств в 1847 г. такие слова:

«По возвращении моем из С.-Петербурга принял я троих воспитанников свободного состояния, отдавали еще троих крепостных, но я отказался, потому что впоследствии по званию своему не то делают из них назначение».

   Такое безысходное положение крепостных художников, конечно, не способствовало их росту. Некоторые рано кончали свою жизнь, отравляя себя алкоголем, как И. Горбунов. Другие вступали на путь бунтарства и мщения помещику за свою судьбу (напомню трагедию крепостного художника Сороки).

   Не было ни одной области искусства, где бы крепостной художник не приложил своего дарования. Одна из задач нашей работы - розыски и опубликование произведений крепостных художников.

   Высокое, парадное по форме искусство, призванное укрепению позиции правящего класса, в произведениях крепостных мастеров медленно, еле заметно видоизменялось в сторону правдивости и реализма.

   «Не умея льстить и будучи по натуре реалистом, в прошлом опираясь на фреску, лубок, деревянную народную скульптуру, поражающие своею жизненностью, «крепостной» художник бессознательно подготовил позднейший расцвет группы передвижников и появление Перова».

   В этих словах есть доля правды. В образах народного искусства, окружавшего крепостного художника, он рос, находил близкое себе и формировал свое творческое чутье, привыкал чувствовать форму и красоту. Особенно это применимо к нашим «арзамасцам», которые были окружены разно-образнейшими источниками народного творчества в самом Арзамасе и в округе, начиная от искуснейшей резьбы по дереву, центром которой в XVIII веке и первой половине XIX века был Арзамас. Гончарное искусство, изразцовое производство, производство кумача и шелка, набоечное производство, ковровое, войлочно-набивное («кошмы рисованы»), кружевное, золотошвейное, художественное вязанье, искусство медников и т. п., -- все это давало им свежие и острые переживания искусства широких народных масс.

 

 

А. В. Ступин (1776-1861)*

*27 ноября 1996 г. А.В. Ступину присвоено звание "Почетный гражданин города Арзамаса"

   Основатель Арзамасской школы живописи, Александр Васильевич Ступин родился 13 февраля 1776 г. Точных сведений о месте его рождеиия и об его происхождении до нас не дошло. Большинство авторов статей и заметок о нем передает нам версию о происхождении его из дворянского рода Борисовых: отец его матери был воеводой в Костроме, родной дядя — контр-адмирал, жил в Петербурге, в его доме воспитывалась Надежда Никитична, мать А. В. Ступина. Источники совершенно умалчивают об его отце. Таина эта не раскрыта и до сих пор. В нашем распоряжении имеется опубликованный документ, из архива А. С. Гацисского,¹ который пытается восполнить этот пробел, давая любопытную страничку из быта прошлых дней, но не разрешая затрнутого вопроса.
   В. Г. Короленко в его незаконченной повести «Муза»,* написанной на основе преданий, услышанных им в Арзамасе в 90-х гг. прошлого столетия, когда там доживали еще свой век люди, которые знали и помнили А. В. Ступина, дает нам другую версию о происхождении его, но и здесь окончательного ответа на наш вопрос о происхождении А. В. Ступина мы не получаем.
^* В. Г. Короленко, Собр. сочинений, кв. 10, М. — «ЗИФ», стр. 68—99.

   Сам А. В. Ступин, в своих записках 1847 г., писал о себе, что он происходил из дворянской фамилии Борисовых, но правами не мог пользоваться,— «отдан был на время арзамасскому мещанину Василию Ступину, с тем, чтобы после устроить мой жребий, однако судьба к тому не допустила! мать моя скончалась во Владимире, оставила меня 3-х лет совершенным сиротой, и я был зачислен в мещанское звание... Достигло меня круглое сиротство вместе г крайней бедностью».

Портрет художника Александра Васильевича Ступина. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Александр Григорьевич Варнек 1804, 52×43 см

   «Нелегальность» брака его матери Надежды Никитичны** не только не позволила ей в то суровое, бездушное время заняться лично воспитанием своего ребенка, но и заставила навсегда отойти от него, передав на усыновление случайно подвернувшемуся человеку— арзамасскому мещанину Василию Ступину, который приписал его к своему сословию по г. Арзамас. Случайный «отец» — Василий Ступин— мало думал о нем и семье, и, когда Александр Ступин было пять лет, он бросил свою жену, Анисью Степановну, и приемыша и пошел по собственному желанию в рекруты. О нем на всем протяжении жизни А. В. Ступина больше ничего не слышно. Полной противоположностью своему мужу была одинокая, неграмотная, бедная, умная и добрая женщина — Анисья Степановна***.  Она с материнской нежностью привязалась к ребенку и с любовью и заботливостью растила будущего художника. Только подростком А. В. Ступин узнал, что она его приемная мать.
**Скончалась она на 32м году жизни от рождения.
***Анисья Степановна Ступина впоследствии жила в доме А.В. Ступина и скончалась в 1812 году на 78 году своей жизни.

   Маленький Ступин, рано обнаруживший в себе склонность к занятиям, по настойчивой его просьбе, был отдан "в науку" к одной мастерице, которая скоро обучила понятливого ученика азбуке. Предстояло «углубление» в занятиях: изучение часослова. Но так как мастерица назначила за прохождение листа часослова три копейки медью, то мальчик был передан на обучение к местному глухому пономарю, который жестоко расправлялся со своими учениками. Затрещины, подзатыльники, колотушки и розги сыпались на ученика. Добрые люди надоумили Анисью Степановну взять Ступина от нового учителя и передать его в более спокойные руки мастерицы. Здесь он скоро научился бойко читать, и курс был закончен. Предстояло еще письмо, но сама мастерица в нем не была сильна. Пришлось снова переходить на учебу к глухому пономарю. На этот раз мальчик был защищен от ненужных побоев. Скоро и здесь он осилил премудрость и оказал отличные успехи по письму. Таким образом, к семилетнему возрасту А. В. Ступина закончилось его первоначальное образование, а затем наступил период ознакомления с жизнью и начался самостоятельный труд.

«От 7-ми до 10-ти лет, все цветущее время убил невозвратно, когда бы мог себя обогащать ученьем, имевши к тому врожденную склонность. А я, к сожалению,.....читал по вечерам церковные книги, звонил и благовестил и прислуживал в церкви, читал, пел, носил дьячкам в церкву дрова, ходил с образами по домам, за это и получал маленькую награду»,— писал Л. В. Ступин*.

*Заметки А.В. Ступина, 1847 г., стр 372

   Десятилетним ребенком он был отдан к одному купцу в лавку, но скоро со слезами стал просить взять его обратно. Тогда Анисья Степановна посадила его в свою мелочную лавочку. Покупателей в лавке было мало, и мальчик был предоставлен самому себе: беспрепятственно списывал он исторические сочинения, читал, чертил и рисовал пером и карандашом все то, что приходило ему на ум и на чем останавливался его юный пытливый глаз. Повидимому, Анисья Степановна, сама видевшая наклонности приемыша, отдала его к жившему в соседстве весьма посредственному живописцу**. Это относится к 28 сентября 1787 г., когда Ступин был отдан на три года в учение с платой по пяти рублей в год. С этими годами ученья совпало открытие в г. Арзамасе народного училища, куда юный художник ходил на некоторые уроки, урывая время от своих основных занятий. На следующий год он вместе со своим учителем был уже на иконописных работах в селе Воронцове у помещика Полченинова. Двенадцатилетний Ступин очень понравился помещику и его сыну, которые брали его с собой повсюду и даже предлагали взять его с собой в Петербург и отдать в военную службу. Этому предложению воспротивилась Анисья Степановна, боявшаяся оставить воспитанника без своего надзора.
**Мастер Лопытин

   В 1790 г., то есть на третий год обучения, живописец взял своего ученика в г. Темников, Тамбовской губернии, для иконописных работ. Провожая своего приемыша, А. С. Ступина дала ему медную гривну. Во время работы А. В. Ступин частенько голодал; под видом богомольцев он и его товарищ нередко ходили за три версты в Санаксарский богородицкий монастырь — на трапезу. В довершение всех бед, учитель похитил его личные сбережения — до 70 копеек медью.

   После окончания ученья у этого живописца Ступин продолжал заниматься иконописью: поправлял старые и писал новые небольшие образа, но материально это занятие давало очень мало. Через год он снова, на правах ученика, поступил к Макарьевскому дьячку А. С. Блохину, с договором на один год, но ему там удалось проработать не более девяти месяцев, так как мещанское общество выбрало его десятским. Откупиться ему
было нечем, и пришлось свою повинность нести натурой. Благодаря грамотности и бойкости его назначили на посылки к городничему В. С. Ананьину. Здесь, в одно досужее время, он удачно и со сходством сделал пером с натуры портреты детей городничего, который, узнав об этом, сказал: «Ну, так тебе, братец, лучше приняться за карандаш, чем стоять с дубиной на часах»,— и отчислил его от этой должности. Но Л. В. Ступину пришлось еще некоторое время в мещанской камере получать подушные деньги и записывать людей, бывших на мирском сходбище*.
*У В. Г. Короленко дан иной вариант разговора с городничим по поводу рисунков: "Сделано, нечего сказать, и то, и другое, и третье. .. с изрядным искусством. А званию твоему не подобает... Возьми-ка, братец, дубину... Налево кругом, на улицу марш. Если а тебя, ракалья, еще увижу с карандашом, то не будь я Степан Федоров Бабушкин (фамилия спутана.— П. К.) и провались я, и то, и другое, и третье, в самые тартарары". («Муза», стр. 89.)

   По освобождении от этой временной повинности А. В. Ступин нанялся в работники золотить «на гульфарбу» иконостасы по 4 рубля в месяц со своим содержанием. Осведомленный о предстоящем рекрутском наборе, он скрылся в близлежащее село Выездная Слобода — вотчину Салтыковых — место укрывательства всех недовольных.** Здесь он нанялся к дьячку писать образа за плату по одному рублю в неделю. По миновании опасности он вернулся в Арзамас и был приглашен дьяконом Воскресенского собора Ефимом Яковлевым*** слывшим самым искусным иконописцем округа, на условиях оплаты по 5 рублей ассигнациями в неделю. Работа у опытного мастера, и с таким дотоле невиданным заработком, окрылила А. В. Ступина, а первый полученный заработок принес большую радость в дом.
**У В. Г. Короленко прекрасно описана простота арзамасских нравов: «Выездная Слобода, принадлежавшая помещику Салтыкову, богатому и весьма сильному человеку, отвоевала себе полную независимость и пользовалась широким правом убежища: не только магистратского, но и городского правления канцеляристы и рассыльщики не рисковали пробираться туда для сыску и поимки беглых».
В. Г., описывая дальніе сцену, как рассыльщик Карп, купаясь в реке Теше, на городской стороне, увидел А. В. Ступина на Выездновском и стал кричать последнему:
— Александра!
— Что тебе?
— Да ведь это ты?
— Да то кто же!
— Поди с нами в магистрат.
— Для чего мне итти?
— Выдерут плетьми — да на царицыну службу.
Выездновцы захохотали. («Муза», стр. 90-91.)

***По другим источникам, — у изосимовского дьячка Степана Ивановича.

   Дальше он работал с оплатой по 48 рублей в год, впоследствии увеличенной до 80 рублей. В это время А. В. Ступин платил «купеческий капитал» 25 рублей ассигнациями. С учителем он ездил в с. Тарханово к помещику Приклонскому, но эта поездка для его учителя оказалась роковой: по условиям договора было выговорено шесть ведер вина для перегона в спирт на лак, учитель сильно запил и умер в Арзамасе от удара.

Н. М. Алексеев. Художники. 1840-ые и. ГРМ.

   С семьей дьякона связано и первое увлечение А. В. Ступина. Там он встретил дочь его, к которой он почувствовал влечение, но данный ею обет постричься в инокини расстроил женитьбу Ступина. Об этом узнала тем временем Анисья Степановна и решила женить своего воспитанника. Он долго отнекивался, просил отсрочить, но в конце концов уступил просьбам ее и женился на мещанской девице Екатерине Михайловне Селивановой.

   Вскоре после этого события он с новым хозяином расписывает церковь в с. Кошелевке, Спасского уезда, Тамбовской губернии, у помещицы Арцыбашевой. По возвращении в Арзамас, он, по совету своей сестры,* которая воспитывалась в доме у Анненкова, и, пользуясь протекцией Белавиной, — поступает подканцеляристом в нижегородское губернское правление, в отделение советника К. М. Ребендры, который его больше использует по работе в своей деревне Ляхово, на росписях степ, окраске мельницы, золочении рам и пр. Это время для него не пропало даром. Живя в Ннжнем-Новгороде, А. В. близко сошелся с некоторыми учениками семинарии, учился по их тетрадкам риторике, философии, богословию, бывал па лекциях и диспутах**.
*Упоминание о сестре встречается тут впервые.— П. К.
** В то время, по указанию А. В. Ступина, там был Петр Васильевич И,— отличный ритор, Федор Иванович Орловский—глубокомысленный философ, протоиерей Григорий Васильевич — основательный и сильный богослов.

   Избавиться от опостылевшей ему работы в правлении помог заказ образа Воздвиженья для поднесения Павлу I, которого ожидали в Нижний-Новгород. После успешного выполнения образа, советник правления С. Севастьянов поговорил с А. В. Ступиным и сказал: «Слушай, голубчик, выбирай любое: или служи, или выходи в отставку, я тебя выпущу канцеляристом».

   А. В. Ступин с радостью воспользовался предложением, вышел в «первобытное» состояние и вернулся в Арзамас, где ему был дан первый самостоятельный заказ на двадцать четыре образа за 60 рублей для Всесвятской (напольной) церкви. С этих пор (с 1 сентября 1797 г.) Ступин стал непрерывно принимать заказы на работы, для осуществления которых брал к себе учеников. Заказ в Кеньше, Пензенской губернии, у помещика Якобсона, заплатившего 350 рублей, позволил А. В. Ступину в 1798 г. приобрести домик в Арзамасе, купленный у г. Синайского за 430 рублей, и «девку для услуг» за 70 рублей.

   Вскоре, по совету своего товарища и двоюродного брата жены В. С. Турина, недолго учившегося в Академии Художеств. А. В. Ступин начинает стремиться для дальнейшего своего художественного образования в Петербург, в Академию Художеств. Оставив свою жену, воспитательницу и сына Рафаила на попечение своих учеников, которым он сдал свою работу по церкви Спаса нерукотворного образа, А. В. Ступин решил ехать в Петербург.

   "Цель, моя была, писал он, — не столько заняться для себя, сколько для пользы учеников моих, узнать правила рисования и порядок ученья".*
*Записки А. В. Ступина, 1847. стр. 382.

   Пятого марта 1800 г. А. В. Ступин отправился в Петербург с иеромонахом Александро-Невской лавры о. Доримедонтом, уроженцем Арзамаса. За провоз и содержание в дороге он написал портрет отца и матери иеромонаха и снял копию с его собственного портрета. В Петербург он прибыл 17 марта и остановился у дяди жены — Ст. И. Турина. 6 марта он был уже в Академии Художеств.

«Здесь нарисовал с оригинальной натуры, подал на экзамен, на который посадили меня 1-м номером и перевели рисовать с гипсовых голов, что меня к празднику крайне ободрило и порадовало. После Пасхи нарисовал с античной головы Гения и 2-ю голову Геркулеса; тут опять случился экзамен, ибо Страстную и Пасху положили в счет месяца; и опять получил І-й номер и переведен рисовать с античных фигур, что меня еще больше поощрило. Когда я прорисовал два месяца, сел на экзамен 4-м номером и переведен в натуральный класс, где за 1-ю группу получил 12-й номер».**

**Записки А. В. Ступина, 1847. стр. 382.

   В Академию Ступин был принят в качестве «постороннего ученика».

   Ознакомившись с порядками Академии, он захотел поступить в классы адьюнкт-ректора Ивана Акимовича Акимова, который принимал к себе платных учеников по 175 рублей в год, а у художника всех сбережений было 250 рублей. Однако горячее желание его было скоро осуществлено. Работая однажды в античной галлерее, он своей работой остановил внимание И. А. Акимова, который сел и исправил его рисунок.

   «Очень порядочно нарисовано, только великонек кулачок и пятка; но это ничего. Видно, ты рисуешь с натуры? Порядочно, и анатомию начинаешь изучать. Русский, что ли, ты?..» Ступина иногда принимали за грека, а иногда за грузина, по беловатому цвету его лица и черным волосам.

   «Художество это любит усердие и труды, и чем больше препятствий, тем надежнее успехи», — сказал И. А. Акимов, узнав биографию Ступина.

   На вопрос о принятии его в ученики он ответил: «хорошо приходи завтра,— я подумаю.

   На другой день рано утром А. В. Ступин был уже в передней И. А. Акимова. Передал ему свой паспорт и деньги, получил разрешение переехать к нему в дом. «А какой обряд у меня, скажут о нем твои товарищи», — сказал Акимов. На замечание одного ученика о тесноте у них Акимов заметил: «Не мешай мне, Владимир. Мне понравилось его умное и скромное лицо, и я надеюсь, что он будет добрым человеком».

   С 16 августа 1800 г. А. В. Ступин стал работать в классах И. А. Акимова.

А. В. Ступин. Натурщик 1800—1802 г. ГРМ (21319)

 

   Условия жизни были нелегкие: питались Ступин и все ученики плохо, много времени приходилось уделять на помощь в хозяйстве профессора, и особенно по работе в саду, так как И. А. Акимов был страстный любитель садоводства. Однажды из-за этой страсти своего профессора А. В. Ступин едва не погиб, перевозя на лодке через Неву березку для сада. Счастливая случайность и уменье плавать спасли его.

   Ко времени работы у И. А. Акимова относится сближение его с другим виднейшим представителем Академии Художеств — А. Е. Егоровым. Это сближение в дальнейшем перешло в дружбу, и едва ли мы ошибемся, если скажем, что влияние Егорова на молодого художника было сильнее, чем чье-либо другое. Оба профессора тогда были в славе: «Егоров силен был в карандаше, а Акимов отлично и красноречиво внушал и трактовал теоретически о живописи. Егоров как превосходный рисовальщик давал своими работами прекрасные примеры, — Акимов своим даром педагога умел дать теоретические указания.

   Пребывание в Петербурге дало очень много А. В. Ступину в смысле художественного развития. В этом отношении крайне интересны его немногие записи, относящиеся к 1800—1802 годам.*
**Записки А. В. Ступина. 1817, стр. 384.

   «По окончании года, после Пасхи поставили 2-ю группу, посадили меня 5-м номером, и удостоен был получить 2-ю серебряную медаль», — писал он. Но эта радость была омрачена неприятными известиями с родины. Жена сообщала ему оттуда, что мещанское арзамасское общество, предполагая, что он имеет достатки, если проживает в столице, после его отъезда обложило семью податью с 3-х душ, затем возложило 4-ю и решило обложить еще одну душу и поставить «отяготительную годовую квартиру».

   И. А. Акимов, узнав об этом новом испытании А. В. Ступина, сказал: «Что у вас там живут за скоты? Ты поехал учиться доброму делу: надо бы тебя поддержать, а они еще теснят». И. А. Акимов предложил ему написать о себе записку, обещая передать ее императрице, которая мельком знала А. В. Ступина, помогавшего иногда на уроках И. А. Акимова во дворце.

   Велено было написать прошение на имя государя.

   «Передал его камердинеру, который отослал меня с полдюжиной придворного английского портера, вместо рекомендательной записки, к правителю канцелярии генерала Муравьева по принятию просьб на высочайшее имя, Дмитрию Михайловичу Затрапезнову**.
**Записки А. В. Ступина. 1817, стр. 384.

   Дело было отослано на рассмотрение генерал-прокурора. Тем временем И. А. Акимов отрекомендовал Ступина президенту Академии гр. А. Строганову: «Ваше сиятельство, ученик мой Ступин в рубищах ходит, но запасается книгами, эстампами и антиками».

   Рекомендация графа А. Строганова возымела действие, и последовал указ Сенату об исключении А. В. Ступина из податного оклада, «дав сим ему полную возможность на обучение свободным художествам».

   Гр. Строганов сам приехал в Академию объявить именной указ о Ступине.

   А. В. Ступин решил возвратиться в Арзамас. М. И. Козловский по этому поводу сказал: «Ныне будет собрание и мы дадим тебе 14 класс, а после достигай хоть профессора, нам не сули журавля в небе, а дай синицу в руки».

   А. В. Ступин получил звание свободного художника в 1802 г. и был представлен гр. Строганову. Помогали ему А. Ф. Лабзин и А. Е. Егоров. Последний даже подарил ему мундир и шляпу для первого торжественного представления президенту.

А.В. Ступин. Натурщики. 1800 ». ГРМ (№ 21320)

 

   Закончился краткий, но плодотворный академический период учебы А. В. Ступина. Его товарищами по Академии были А. Г. Варной и О. А. Кипренский, а учителями и доброжелателями— И. А. Акимов, А. Е. Егоров, В. К. Шебуев, Г. И. Угрюмов, Ф. Я. Алексеев, конференц-секретарь А. Ф. Лабзин, М. И. Козловский, И. П. Мартос, Ф. Ф. Щедрин, А. Н. Воронихин, А. А. Михайлов и другие.

   Как не хотелось А. В. Ступину порывать установившейся связи и деловой обстановки, налаженной в Академии, но семейные обстоятельства неотложно призывали его на родину.

   Две долгих недели продолжались проводы молодого художника. Каждый хотел чем-нибудь отметить свое доброе отношение к нему и его задаче — организации живописной школы в Арзамасе. В результате А. В. Ступин собрал изрядное количество художественных произведений и пособий (о чем речь будет дальше).

   По приезде на родину в Арзамас А. В. Ступин твердо принялся за осуществление своей цели, и в тот же 1802 г. его школа начала свою жизнь. Не напрасно он выбрал для себя Арзамас. О нем он писал: «Город на тракте, Москва недалеко, а Макарьевская ярмарка и того ближе, расколу нет, граждане набожны и церковному украшению ревностны, все жизненные продовольствия достать можно и цены умеренные, и для домашних необходимостей и изделиев всего довольно, и хотя и есть часть невежественного еще народа, по нет места, где бы не было таковых, по пословице: в семье не без урода.. .» «И хоть граждане наши особенного внимания на меня не обращают, помня, что «несть пророка честена в отечестве своем».

   Здесь уже есть намек на ту горечь, которая появилась у него, как результат неприязненного отношения к нему его сограждан, мало видевших пользы в его начинаниях, ибо сами погрязли исключительно в торговых спекуляциях. По меткому выражению В. Г. Короленко, "Ступин делал свое дело и продолжал удивлять, тревожить и вносить беспокойство в мирную жизнь гусиной столицы".

   У А. В. Ступина началась трудная жизнь, и в этой работе он долго не имел помощи со стороны, если не считать редких «подачек» Академии.

   Энтузиазм, энергия, вера в свое дело, а главное живая любовь к делу А. В. Ступина сломили окружавший лед. К нему стали отдавать учеников, а последние под его руководством росли и получали те знания, которые он сам успел получить в Академии, работая у Егорова и Акимова.

   Как бы то ни было, но к 1809 г., к первой своей, после учения, поездке в Петербург, он имел уже итоги своей школы в работах талантливых ее учеников.

A. H. Ступин. Натурщики. 1800 г. ГРМ (№ 21316)

 

   Успех А. В. Ступина был ошеломляющий, его даже не ожидали академические деятели, когда семь лет тому назад его провожали из Петербурга.

   И. А. Акимов видел работы учеников и сказал: «Все нарисовано хорошо», а конференц-секретарь А. Ф. Лабзин отметил: «Ты сделал примерное дело, то надобно тебя примерно и наградить.

   Школа А. В. Ступина, по предложению Л. ф. Лабзина, была принята под покровительство Академии Художеств, сын Рафаил был принят на казенный счет в Академию, И. Горбунов стал учеником А. Е. Егорова, а М. П. Коринфский — учеником А. Н. Воронихина. Про крепостного И. Горбунова граф Строганов сказал: «Как жаль, что много гибнет у нас достойного народа...» А. В. Ступин был возведен в звание академика.

   В 1813 г. А. В. Ступин был снова в Петербурге, повторил он свою поездку и в 1819 году.

   В 1822 г. в Арзамасе его навестил А. Ф. Лабзин с женой, по пути в ссылку в г. Сенгилей, на Волге.*
*См. Ссылка А. Ф. Лабзина, «Русская старина», 1875 г., октябрь, стр. 291.

   Ехали они под присмотром петербургского квартального. Встреча была радостная, но тяжелая по проводам. К А. Ф. Лабзину Ступин всегда относился с любовью, ценил в нем ту дружбу, которую питал к нему высокообразованный А. Ф. Лабзин. У него в бытность в Петербурге он всегда встречал любовь и радушие.

   1824 год прошел в жизни А. В. Стуннна в работах со школой на ярмарке в Ннжнем-Новгороде.

   В 1825 г. устанавливается связь с Петербургским обществом поощрения художеств.

   С 1834 г. его труды по школе стал разделять его зять Н. М. Алексеев, бывший учеником школы, а раньше помогал ему его сын Рафаил Александрович, вернувшийся в 1819 г. из Академии. Но он же приносил и огорчения отцу своим поведением, что привело позднее к полному разрыву с ним.

   Передав Н. М. Алексееву основное руководство учебной частью школы, А. В. Ступин остался фактическим руководителем всей работы и внутренней жизни своей школы до конца своей жизни.

   В 1842 г. А. В. Ступин ездил в Моокву, и ему пришлось пережить несчастье: в школе случился пожар. Восстановив школу в 1843 г., Ступин продолжал свою работу.

   В 1845 г. А. В. снова был в Петербурге и был награжден орденом св. Владимира «за распространение живописи в отечестве и за сорокалетие существования его школы».**
**Ремизов, стр. 29.

Арзамасская школа живописи. Н. М. Алексеев-Сыромянский. Портрет А. В. Ступина с учениками. 1838. Русский музей (С.-Петербург).

A. В. Стунин. Натурщики. 1801 г. ГРМ (N 21315)

 

   В 1854 г. А. В. Ступин совершил свою последнюю поездку в Петербург, где не застал своих былых учителей и друзей; его встретили новые люди, пришедшие тем на смену.

   Тридцать первого июля 1861 г., на 85-м году жизни, А. В. Ступин умер в Арзамасе. На его могиле на всесвятском кладбище до недавних пор сохранялось простое каменное надгробье в виде усеченной пирамиды.

   Из личных работ А. В. Ступина до нас дошло крайне мало, и вообще материалу для суждения о его личном творчестве мы имеем недостаточно.

   Мы знаем, что А. В. Ступин в 1800 г. написал портрет родителей отца Доримедонта, того иеромонаха Александро-Невской лавры, который повез его в Петербург учиться.

   От его академического периода мы имеем ряд рисунков, счастливо сохранившихся в собрании Государственного Русского музея в Ленинграде (из бывш. собрания Академии Художеств) и в музее в г. Горьком.

   В Горьковском музее нами обнаружено три его рисунка без дат (из бывш. собрания Карелина), повидимому начальной поры: один с гипсовой фигуры в профиль, сделанный крепко, с приятной тушовкой, два других из натурного класса — отдельно стоящие фигуры.

   Рисунки Государственного Русского музея дают нам представление о дальнейшем его росте в академических классах.

   «Натурщик со змеей» (поступивший из бывш. собрания Н. Н. Врангеля) — рисунок одной фигуры, но в усложненной позе. Поза здесь предназначалась для передачи определенного переживания человека. Рисунок крепкий, обнаруживающий хорошее знание анатомии, которое у него отметил Акимов.

   Другой натурщик дает нам понятие об иной задаче и иной технике. Натурщик, как и в раннем его рисунке, дан в движении. Рисунок легко намечен, но это убеждает нас более, чем законченные штудии. В этой смелой манере есть некоторая доля артистичности, что могло быть свойственно ученику столь блестящего рисовальщика, как А. Е. Егоров.

   Более поздние рисунки Ступина являются закопченными штудиями, характерными для академической учебы, и благодаря датировкам могут быть размещены в хронологическом порядке, чего нельзя было сделать в отношении предыдущих работ.

   Лист, помеченный 20 агреля 1800 г., — два натурщика в позе борцов; другой рисунок, помеченный 31 августа 1800 г., изображает двух натурщиков: одного низко сидящего на подставке, а другого стоящего около, в позе нападающего.

   Рисунок, помеченный 25 октября 1800 г., показывает нам натурщика, сидящего на подставке.

   Рисунок, за который Ступин получил медаль, дает сложную композицию из двух фигур натурщиков. Один повернут к нам спиной (в движении), правой рукой держит он ноги второго натурщика, который брошен на землю. Фигуры даны в едва намеченном горном пейзаже. Лист весь оттушеван. В верхнем правом углу читаем: «По четырехъмѣсячному екзамену происходившему сего Мая 4-го числа посторонній ученикъ Александръ Ступинъ удостоенъ къ полученію второй серебряной медали 1801 года. Григорій Угрюмовъ».

   Последний известный нам натурный рисунок А. В. Ступина помечен 28 ноября 1801 года.

   Вот краткий перечень листов, замыкающих художественное наследие А. В. Ступина, которое нам удалось видеть непосредственно.

   Они говорят об академической зрелости в рисунке, о знании анатомии, умении оперировать материалом и приемами рисунка: итальянский карандаш, уголь, сангина, мел, растушовка и пр.

   Живописных работ А. В. Ступина нам не пришлось видеть: дo сих пор не обнаружено ни одной.

   Из литературных источников нам известно, что он писал портрет столоначальника генерал-прокурора П. И. Аверина в 1802 г. «На третий день отнес портрет Павлу Ивановичу Аверину, который также принял ласково и доволен был портретом», — писал А. В. Ступин в своих «Записках».

   Вернувшись на родину, А. В. Ступин, судя по преданиям, сохранившимся там и записанным на месте В. Г. Короленко, много работал с натуры.

   С 1808 г., как нам известно, связано создание собственного здания школы на участке, приобретенном у Юрловой.

   «Дом был совсем окончен и выкрашен в дикую краску. Оставалось только большое квадратное пространство на фронтоне.

   Ступин хотел нарисовать здесь Музу...

   Когда Муза была кончена, когда забор был снят, толпа народу собралась смотреть на диво: со стены, как живая, смотрела странная женщина, с улыбкой и глубокими глазами, полными жалости, снисхождения и грусти...»,

   Это произведение признавалось в свое время за лучшую работу академика Ступина. Оно, в 1853 г., судя по сохранившемуся архивному материалу, послужило поводом к отрешению его от звания церковного старосты своего приходского храма и вызвало донос начальнику губернии с просьбой «о прекращении явно и упорно подаемого девицам и иным соблазна.

   В. Г. Короленко, будучи в Арзамасе, во время прогулок заинтересовался одним старинным серым домом своеобразной архитектуры, который, по справкам, оказался б. домом Ступина. Нише дома, «очевидно в позднейшие времена, кто-то старался придать видимость фальшивого окна, закрашенного дикою краской и перекрещенного подобием черной оконной рамы. Я уже миновал эту нишу, как мне показалось, будто в фальшивом окне мелькает какая-то странная фигура... Очертания женской фигуры, которая как будто сквозила и пробивалась на свет из-под слоя грубо наложенной дикой краски. Вся она была несколько белее фона, и в разных местах, где позднейшая грунтовка обвалилась, просвечивали яркие краски».*
*В. Г. Короленко, «Муза», стр. 69.

   Это были остатки произведения А. В. Ступина раннего периода.

   В 1826 г. Ступин написал «Вид г. Арзамаса», который через генерал-губернатора Н. А. Бахметьева был поднесен царю, подарившему, художнику за это бриллиантовый перстень.

   В 1817 г. другой вид Арзамаса был им преподнесен архиерею Иакову.**
**Записки А. В. Ступина. 1817, стр. 477.

Ступин писал про себя: «Самим же написано небольшое количество, но сочинял и рисовал почти все сам и поправлял после учеников красками, почему и недоставало времени: притом поправлял за рисовальщиками с оригиналов с гипса...»***
***В собрании Гос. Русского музея имеется холст, изображающий общий вид г. Арзамаса (0.65X1.665), не блещущий большими живописными качествами, пришедший из Гатчинского дворца, но мы не имеем твердых оснований приписывать его А. В. Ступину.

   Чудесная своей какой-то особенной прелестью провинциализма, сохранившаяся и виденная нами фреска в его приходской церкви — едва ли не плод коллективного творчества его школы.

   Трудно теперь, когда прошло с лишком сто сорок пять лет с тех пор, как А. В. Ступин вступил на поприще художника, собрать и учесть его наследие. Едва ли его творчеству суждено будет подвергнуться переоценке и углубленному изучению, так как ушли и уходят и те архитектурные памятники, которые были украшены трудами его некогда славной школы. Да и будет ли имя А. В. Ступина нам ближе и дороже, если когда-либо удастся какому-либо странствующему энтузиасту, влюбленному в страницы прошлого провинциальной музы, отыскать пару-другую потемневших от времени полотен, подлинно писанных арзамасским академиком А. В. Ступиным?

   Неправ его ученик Н. Е. Рачков, который много нелестного сказал о своем учителе через год после его смерти, как бы желая сорвать скромный венок, возложенный на могилу А. В. Ступина его друзьями и учениками.

   Н. Е. Рачков писал «Как назвать такого академика живописи, как не находчивым хозяином - живописцем или иконописцем, устроившим помаленьку в глуши дела свои, благодаря слабости и снисходительности одних, непониманию других и лаженью со всеми, — в чем заключается тайна его успеха в сношениях с Академией».

   «За рекомендации от людей простых и вообще недалеких Академия принялась ходатайствовать о нем у президента. «Добрый президент и никто другой вовсе не думали обращать внимание, что школа выгодна для самого Ступина, давая ему сотрудников для исполнения заказов, на праве крепостной зависимости в течение нзвестного срока: не считали нужным наводить справки, как далеко успевали вообще ученики, исключая Горбунова, таланта природного и приготовленного все же немного. Отцы-благодетели видели покорность и низкопоклонство содержателя живописной иконописной мастерской в Арзамасе, какою в самом деле, никак не более, была так называемая художественная школа Ступина, — и исполняли то, чего он добивался. Художественных достоинств он сам не имел для вступления в члены Академии, но его из милости признали академиком».

Арзамас. Могила А.В. Ступина. Фото Л. В. Прокопьева.

  Насколько это заключение несправедливо, мы увидим в дальнейшем.

   В. Г. Короленко, когда Ступина уже более двадцати лет не было в живых, писал следующее: «Вообще отношение Ступина к своей среде, то есть к благодетельствующему его мещанству носит... странный, запутанный и даже для нас, нынешних людей, совершенно непонятный характер».*
*В.Г. Короленко Муза стр.69

   В Ступине мы ценим личный пример проявления огромной силы воли, благодаря которой он смог достигнуть своих замечательных целей. Ценим в нем организатора дела нового, необыкновенного и трудного в ту эпоху. С его именем неразлучно связаны: ненаписанная еще история крепостных русских мастеров (чьи многие имена сохранились только благодаря ему) и истоки художественной культуры русской провинции, давшие на почве Арзамаса блестящий пример для дальнейшего развития ее в России.

 

Список работ А. В. Ступина

1 8 0 0 г.

Портреты отца и матери иеромонаха Александро-Невской лавры о. Доремедонта. Местонахождение неизвестно.

Копия с портрета о. Доримедонта. Местонахождение неизвестно.

Натурщик. «Р. А. Ступин» 20 апреля 1800 г.. 64,8X 46.4. Итальянский карандаш, уголь, мел. Гос. Русский музей. № 21320.

Натурщик. «Р. А. Ступин». 31 августа 1800 г., 61.7 X 45. Итальянский карандаш, уголь, мел. Гос. Русский музей. № 21310.

Натурщик. «С оригинала. Р. Ал. Ступин». СПб.. 1800 г. окт. 25 дня «Р. Ал. Ступин». 59X43,8. Графит. Гос. Русский музей. № 21321.

Натурщик. «Р. Ал. Ступин 7 нояб. 1800 г.», 66.5 X 46. Итальянский карандаш. уголь, мел. Гос. Русский музей. № 1518.

1 8 0 1 г.

Натурщики. «Посторонний Р. А. Ступин. 2 серебряную медаль. По четырехъ мѣсячному екзамену происходившему сего Маія 4-го числа посторонній ученикъ Александръ Ступинъ удостоенъ къ полученію второй серебряной медали 1801 года». 65 X46.3. Итальянский карандаш, уголь. Гос. Русский музей. № 21315.

Натурщик. «Р. А. Ступин. 1801 нояб. 28. Посторонний». 66.6 X 45,4 Итальянский карандаш, уголь, мел. Гос. Русский музей. № 21317.

1 8 0 0— 1 8 0 2 гг. (?)

Рисунок с гипсовой фигуры. «Ал. Ступин». Гос. Горьковский музей.

Натурщик в рост, облокотившийся о подставку. Гос. Горьковский музей .

Натурщик в рост, в позе отражения удара. Гос. Горьковский музей.

Натурщик со змеей. 48 X 61. Сангина. Гос. Русский музей. № 6054.

Натурщик. «Ал. Ступин». 57,5 X 46. Сангина. Гос. Русский музей. № -21319.

Портрет П. Н. Аверина. Местонахождение неизвестно.

1 8 0 3 г.

Рисунок с гипса (голова). Собр. Н. Н. Кравченко. Москва.

1 8 2 2 г.

Рисунок с гипса. Сангина. Собр. Н. И. Кравченко. Москва.

1 8 2 6 г.

Вид города Арзамаса. Преподнесен Н. А. Бахметьевым царю.

Неизвестной даты:

Академический рисунок. Сангина. Собр. Н. И. Кравченко. Москва.

​​​​​​​© текст - П. Корнилов. Глава А. В. Ступин
© сетевая версия - arzemas. 2021
© Арзамас. художники закончившие школу ступина арзамас
© OCR - В.Щавлев. 2021