ХVIII Золотой век Арзамаса. (1775–1850 г.г.)

«Есть время славы и есть время безславия» — говорит Екклезиаст. «Ничего на свете нет вечнаго» — говорят самые простые люди. «Слава не стоит, богатство мимо течет»… поясняет один духовный вития. В истории народов, царств и некоторых городов мы видим, что нередко периоды их наибольшей славы проходят безвозвратно.　

У нас, на Святой Руси, есть немало городов, переживших свою славу. Великий Новгород, Владимир, древний Ростов и даже, сравнительно с ними, молодой Тобольск в Сибири живут лишь воспоминаниями невозвратнаго своего славнаго прошлаго. В некоторой степени можно то же сказать и о нашем родном Арзамасе. Золотой век его прошел, да и был он, сравнительно очень недолог, всего 75 лет, но он вполне заслуживает название золотого: Арзамас за это время приобрел всероссийскую известность, богатство текло в него рекой, но, что всего важнее, в нем процветало тогда на все полезное благочестие, оставившее в этом городе глубокие следы. Что все это было действительно так, постараемся разъяснить и указать в этой главе.　

С усмирением пугачевскаго бунта затихли и разбои на больших дорогах: наступили довольно сносныя времена. Хотя местами и тяжело жилось крестьянам под гнетом барщины, а в городах своевольничали городничие, и всякаго рода крючкодеи побирали взятки, но все же тихо да смирно жить было можно. У крестьян, не знавших тогда роскоши, и хлебец родился, и скотинка водилась, а у иных на черный день и денежки копились. В те времена крестьяне пили, ели и носили все свое домашнее трудовое, покупали одну соль. В городах, подобных Арзамасу, хотя жители не пахали и не сеяли, все можно было купить за дешево и всего было привольно, а роскоши почти никакой и в городах еще не знали, а между тем заработать копеечку было очень свободно, как торговому человеку, так и ремесленнику. Арзамас во всех отношениях пользовался тогда счастливыми условиями.　

Во-первых, он расположен был на перепутье, при соединении нескольких важных больших дорог. Большой московский почтовый тракт, шедший чрез Владимир и Муром, в Арзамасе разделялся на двое: одна дорога шла прямо на юг чрез Саранск, на Пензу и Саратов и была известна под именем Большого саратавскаго тракта; другая, под именем Симбирской — шла на юговосток, на г.г. Симбирск, Оренбург и Уральск. По этим дорогам ехали в каретах в свои черноземныя саратовския, пензенския и симбирския имения пышные московские баре, в начале зимы они же возвращались в теплых возках в столицы, тут же тянулись в зимнюю пору нескончаемые обозы с уральской и астраханской рыбой и икрой, огромных белуг везли часто по одной штуке на паре. Громадные хвосты этих съеедомых чудовищ выглядывали из-под покрывавших их рогож. Паюсную икру возили даже не в бочках, а просто в пологах, как ныне возят на базар рожь и овес, а продавали ее на базаре в Арзамасе по пяти алтын за фунт, недаром в те времена, в виде наказания кормили паюсной икрой преступников чтобы после помучать их нестерпимой жаждой. Свежая зернистая икра впрочем, и тогда была в почете и ее возили на тройках, на переменных, чтобы скорее привезти в Москву. А из Москвы той же дорогой везли всякие московские и заграничные товары. Летом пред нижегородской, а до 1817 года пред Макарьевской ярмаркой, с июня месяца начиналось безпрерывное движение товаров и торговцев на ярмарку. Железных дорог и пароходов тогда не было, водою на судах отправляли только дешевые товары, а более ценные везли сухопутно, сухим же путем предпочитали ехать и сами торговцы. Тогда чрез Арзамас ехали на ярмарку персияне, армяне, грузины, казаки с Дона и жители украинских городов. Первые ехали с саратовскаго тракта, с Дона шел тракт чрез Темников и Тамбов, а из Украйны и Малороссии чрез Шацк. С этих трактов везли бакалею, пшено, табак казаки и чумаки на волах. И арзамасские крестьяне хорошо знали все эти дороги, они ездили в Украйну и на Дон в извоз от арзамасских купцов с юфтью, холстом и мехами, а от туда везли те же товары, что и чумаки.

   На Нижний из Арзамаса шел почтовый тракт, до Макарьева также была большая дорога, которая в 75 верстах от Арзамаса разделялась, в с. Большом Мурашкине, на-двое: одна вела в Макарьев, а другая поворачивала чрез Княгинин на Казань, по ней же ехали и в Сибирь. Всех трактов соединялось в Арзамасе 10.

   При таком большом сухопутном движении в Арзамасе, именно на нижней части города, где был узел этих трактов, целыя улицы были застроены постоялыми дворами, их было более 120-ти, был целый сенной ряд, с течением времени выстроены целые корпуса каменных кузниц, десятки семей из рода в род занимались кузнечным ремеслом, например: Феоктистовы, Цыбышевы и другие. Прежде существовала целая слобода ямщиков, а после занимались ямщичеством несколько домов, лошадей часто не хватало, за что приезжие кляли арзамасских ямщиков на чем свет стоит, что впрочем, вовсе не мешало ямщикам брать очень дорогие прогоны. Вследствие того же большого движения, в Арзамасе развились ремесла — каретное и шорное. Каретные мастера, например бр. Лысковцевы, возили даже свои экипажи продавать на нижегородскую ярмарку, а шорным товаром некоторые торговцы, например Перетрутовы, торговали из рода в род.　

Арзамасские кожевенные заводы, получившие свое начало чуть не одновременно с основанием города от новгородских выходцев и получившие известность еще в XVII столетие в это время сделались знаменитейшими в России; арзамасская красная юфть, так называемая булгара, шла чрез Оренбург в Среднюю Азию, а чрез Москву, также — как и белая юфть, — заграницу, что заставило даже тогдашних малограмотных арзамасских заводчиков ставить на своих изделиях клейма вместе с русскими и на немецком языке. Но главный сбыт был на Дон, куда шли черная юфть и мостовье. В период процветания, в начале XIX столетия в Арзамасе насчитывалось до 100 кожевенных заводов, вся нижняя часть города сплошь была застроена кожевенными заводами, особенно много их было в улице, называемой за-Теша или Затешная, но были заводы и на горе. Почти все арзамасские богачи имели кожевенные заводы, были заводчики и в слободе Выездной. Наибольшею известностью пользовались заводы купцов: Скоблиных, Подсосовых, Поповых, Цыбышевых. Это были крупныя фирмы, выделывавшия все сорта товара, в количестве каждая фирма ежегодно 15 000–25 000 кож, но было много и таких заводчиков, которые выделывали от 5000 до 10 000 кож, более ходовые сорта: тебенек, половал, выросток, башмак… Из этих заводчиков особенно были известны: Суворовы, Трушенниковы, Курьяновы, Шилкины, Потехины, Гоматькины, Игнатьевы, Короваевы, Феоктистовы, Масленниковы, Евстифеевы, Ситниковы, Узковы, Хомутинниковы, Сурины, Чулошниковы и многие другие. Затем много было таких, которые работали сами наравне с рабочими и выделывали, сравнительно понемногу, например: Наседкины и Волововы. В конце XVIII столетия продажа кожевенных изделий производилась почти вся дома в Арзамасе, отправлялся товар для продажи только на Макарьевскую ярмарку. Покупатели с Дона и из других мест сами приезжали в Арзамас. Арзамасцы продавали товар очень настойчиво, об отпуске в кредит и речи не было. В семьях кожевенных заводчиков сохранились разсказы о том, как обращались наши прадеды с приезжими покупателями. Приедет; бывало, казак с Дона и придет к заводчику, тот ведет его в амбар и кажет ему товар. Покупатель, посмотря товар, спрашивает цену. Продавец ему назначит, но когда покупатель начнет торговаться, он скажет ему, бывало: «Нет, брат, видно мы с тобой не сторгуемся. Ну-ка выходи!» — возмет да и запрет амбар да и ключ в карман положит. А покупатель знает, что вместе с ними приехали еще другие покупатели и что, если он здесь не купит, в другом месте ему купить, пожалуй, непридется. Подумает, подумает, да и даст по чем просит заводчик. Случалось, что заводчики наживали в год более рубля на рубль. Но впрочем уже в 1820 годах нашлись предприимчивые люди два брата Иван и Сергей Васильевичи Скоблины,[213] не богатые заводчики, которые первые отправили свой товар на Дон в урюпинскую ярмарку, взяли хороший барыш и с того времени начали отправлять на Дон в разныя места юфть, как своего изделия, так и купленную у других заводчиков, чем и составили себе хороший капитал. Со временем им. последовали и другие заводчики, начали сами ездить на Дон и отправлять юфть на продажу в Москву и даже за границу. У Д. И. Попова за границей товар лежал даже не один год. Но впрочем за все описываемое время дела кожевенных заводчиков шли очень хорошо. В с. Выездной Слободе было несколько заводов, владельцы которых — Раковы, Жевакины, Шиповы, Пузаковы продавали свои изделия большею частию арзамасским торговцам, а также своим односельцам, среди которых развилось сапожное ремесло, пережившее даже кожевенные заводы.　

Весьма обширной отраслью арзамасской торговли было также меховое производство, ведущее свое начало также от новгородцев, переселенных в Арзамас Иваном Грозным. Главным предметом меховой торговли в Арзамасе была зайчина. Ее ежегодно в самом городе и подгородных селениях выделывалось не менее 2 000 000 штук. Заячьи меха пользовались громадным спросом. При простоте тогдашних вкусов и требований, когда мода не была так капризна, как ныне, а люди берегли каждый грош, заячий мех при своей теплоте, легкости и дешевизне, служил домашней шубой и теплым одеялом и небогатой помещице, и богатой купчихе, а также нарядом мелким чиновницам, мещанкам и крестьянкам. Этому помогало и разнообразие заячьих мехов; они были и хребтовые и черевьи, и…

???

… начале XIX столетия заторговал рыбою крестьян, с. Ивановскаго Николай Матвеев.　

Когда он отправлялся с работниками, на своих лошадях, в Астрахань за рыбой, то жители Ивановскаго, в виду отдаленности и опасности путешествия, провожали его за село с крестным ходом и на околице служили напутственный молебен. Должно быть, тепла была мирская молитва: потомки его, впоследствии арзмасские купцы, получившие фамилию Николаевых, торговали рыбою и икрою более 100 лет.

В лесах, окружающих Арзамас, было осенью много орешника. Орехи свежие в гранях, продавались гривна за меру. Выщелканные сырые и каленые орехи так же были дешевы, их собирались в Арзамасе, как местных, так и привозимых из под Казани целыя партии тысячами пудов. Орехи шли тогда на масло, которое считалось лучшим из постных масел. Особенно много бывало орехов у купца В. И. Шкарина. Говорят, что бывали годы, когда в Арзамасе собиралось орехов до 8000 пуд.

Кроме холста, крестьянки арзамасскаго уезда продавали и посконную пряжу; местами даже помещики брали с баб в оброк известное количество пряжи. Другие помещики заставляли крестьянок прясть помещичий лен. Пряжа издавна продавалась в нижегородский уезд, где из нея ткали рыболовныя сети, которыя отправляли в Астрахань. Поэтому многие арзамасские холщевники торговали и пряжей. Особенно известные пряжники были Маркины и Мартовские, торговавшие этим товаром много десятков лет. Были торговцы, специально торговавшие медом, напр.: Ароновы, хмелем — Солдатовы и т. п.

В Гостинном ряду лавок было менее, чем ныне, а по улицам, вне базара, и вовсе не было ни одной лавки, т. е. торговцев лавочников было значительно менее, но зато торговля была более солидной и более барышистой. Не считалось например, неудобным то, что в лавке Ступина покупатели стояли по часу, дожидаясь, когда дойдет до них очередь получить товар за наличныя деньги, а у И. Л. Скорнякова брали тот мануфактурный товар, который он сам покажет и присоветует взять, а если бы попросить его показать еще другого сорта для выбора, то он разсердится, швырнет товар и начнет заниматься с другими покупателями. Хорошая торговля в Арзамасе привлекала в него торговцев из других городов, например, московский купец Ив. Ив. Мочалов около 1800 г. переселился в Арзамас, чтобы торговать бакалейным товаром. Из тогдашних торговцев гостиннаго ряда особенной известностью и долговечностью фирм славились краснорядцы: Сальниковы, Корниловы, Скорняковы, бакалейщики: Беляниновы, Мочаловы,　

Сторожевы, Ступины, железняки Быстровы, галантерейщики Сухаревы, шляпники Плотниковы и Кокуевы. В руках тогдашних арзамасских торговцев был не один арзамасский уезд, а вся южная половина нижегородской губернии, север губерний пензенской и тамбовской и западная часть симбирской. При таких солидных оптовых делах, при их разнообразии, хорошо жилось и мелким небогатым, но бойким окружным торговцам: они целый год разъезжали по базарам, ярмаркам и окрестным городам, собирали в розницу и партиями всякие местные продукты и везли в Арзамас, где на все это были постоянно денежные покупатели из числа крупных торговцев. Одной только сырой кожей в Арзамасе торговало до 100 домов перекупщиков, не имевших своих заводов, за ними шли холщевники, торговцы зверьем и другие… Большинство же арзамасцев торговали всеми этими товарами. Про таких универсальных торговцев не даром говорили, что «он ста товарам цену знает»… Так-как деньги в обороте тогда были и золотыя и серебряныя, и медныя, а ассигнаций в ходу было мало, то деньги составляли для торговцев большую обузу: серебро приходилось возить с собой и таскать на базарах мешками, а с донских ярмарок привозили его кто воз, кто два воза; на маленкия ярмарки для покупки холста отправляли возами медныя деньги все это было не так давно, даже в 1840 годах, что я слышал от своего отца. При постоянной нужде в Размене денег существовал целый класс торговцев — менял, в Арзамасе было несколько меняльных лавок, другие менялы разъезжали по ярмаркам и базарам. Нужда в размене тем более была настоятельной, что в ходу была даже иностранная монета: таллеры, гульдены, дублоны и пр. и пр. Банков тогда не было, в случае нужды брали денег у своего брата. 12 % годовых считали небольшими, потому-что на товары наживали много, а деньги выручались скоро: в год можно было сделать 4–5 оборотов при оптовой торговле, а о маленьких торговцах и говорить нечего: они делали оборот в неделю, много — в месяц. Дисконтером слыл в Арзамасе П. И. Суворов, торговавший, как говорили только наполовину собственнаго капитала для того, чтобы в случае, если с кожевенным товаром будет заминка, то чтобы юфть дешево не продавать, а вновь иметь возможность купить сырье подешевле. Поэтому у него были всегда свободныя деньги, которыми он и ссужал своих земляков — еще давал денег шляпный торговец Ив. Петр. Кокуев, а также и известный академик А. В. Ступин, вообще не упускавший случая нажить копеечку.　

Не хуже торговцев жилось и арзамасским ремесленникам. Мы уже говорили, что в Арзамасе, благодаря большому проезду, развились и процветали ремесла: кузнечное, экипажное, шорное, но это было далеко не все: при кожевенных заводах рабочими были преимущественно крестьяне с. Новаго Усада и соседних с ним деревень, но гладильщики, т. е. отделывальщики товара были всегда арзамасские горожане, а для 100 заводов их требовалось несколько сот человек, с развитием сапожнаго ремесла в с. Выездной Слободе, увеличилось число сапожников и в городе. Скорняжный промысел считался самым выгодным: им не брезговали заниматься даже небольшие торговцы, а другие ремесленники считали за счастие для своих детей, если им представлялось возможным обучить их скорняжному ремеслу. Сейчас мы увидим, что в то время развилось в Арзамасе церковно-строительство: безпрерывно строились церкви в самом городе и в уезде, первые мастера были, конечно, приезжие, но потом обучились и местные жители: крестьяне южной части арзамасскаго уезда сделались искусными плотниками, каменщиками и штукатурами; когда число их размножилось и в Арзамасе дела стало для них недостаточно они стали на лето уходить в низовые города и таким образом образовался отхожий промысел. Из жителей Выездной Слободы многие приспособились крыть железныя крыши и изумляли всех своей смелостью при устройстве церковных глав и постановке крестов, и здесь замечалась передача ремесла из поколения в поколение — таковы семьи выездновских кровельщиков: Пупковы, Усановы и другие; в деревне Пушкаревке приготовлялись лепныя украшения из алебастра, в самом городе особенно процветало иконостасное ремесло, возведенное в искусство, резчиков и позолотчиков в Арзамасе была не одна сотня, потому-что было несколько мастерских, в которых работали по 30–50 человек, а у Веренцова (Коринфскаго) в 1850 г., когда он спешил окончить иконостас в Рождественскую церковь, было даже 90 человек рабочих.[214] Арзамасские иконостасные мастера того времени славились далеко за пределами Нижегородской губернии, их выписывали в казанскую и вятскую губернии, например, тот же Веренцов работал несколько иконостасов в Елабуге, Барсуков в Козмодемьянске и Владимирской губ., Барабанов в Нижнем Новгороде и т. д.　

Было в Арзамасе много и хороших живописцев. Хорошие иконописцы появились в Арзамасе в половине XVIII столетия: в ХVII ст. иконы для раздачи новокрешенной мордве в большом количестве высылались в Арзамас из Москвы из Патриаршаго приказа; в начале XVIII ст. писались иконы по заказу арзамасцев в Москве и Воронеже.

Первым известным хорошим иконописцем в Арзамасе был соборный диакон Ефим Яковлев, живший в конце ХVIII столетия и бравший подряды на целые иконостасы. Доселе сохранились иконы его работы во многих церквах. Это искусство особенно прославило Арзамас, благодаря основанной арзамасским уроженцем, академиком Александром Васильевичем Ступиным школе живописи, существовавшей в Арзамасе с 1802 по 1861 год в течении 60 лет, в которой преимущественно писались иконы и картины на сюжеты из священной истории. Эта школа воспитала несколько десятков учителей рисования, иконописцев и живописцев. Из нея вышли такия знаменитости как профессоры Марков, Перов, Алексеев, Кошелев и др.[215] Процветало и чеканное искусство: в мастерской бр. Лысковцевых работались даже паникадила, напр. доселе сохранившияся в холодном соборе. Ими же сделана сияние, в котором носится в крестные Одигтрии-Смоленской. Они же постигли секрет золочения меди через огонь. Памятниками этого искусства остались золотыя главы Соровских и Арзамасских церквей. Те же бр. Лысковцевы славились и работой пожарных труб.

Процветали в Арзамасе между прочим и женския рукоделия. Монастыри, особенно Алесеевский, прославились золотошвейной работой, вышиванием по бархату, низанием жемчугов. Вышиванием занимались не только в монастырях, но и девицы в купеческих семьях. Особенно много трудились оне над вышиванием картин, иногда очень больших, шерстями, шелком и бисером. Много таких картин сохранилось и до сего　времени. В городе женщины в начале XIX столетия ткали тесьмы из шелка в виде ленты и поясов. Пояса эти и тогда продавались за аршин по 3р., шли они в разныя места, между прочим в Саратов. Затем весьма распространено было плетение кружев. Богатыя девицы плели для себя шелковыя косынки и тонкия, как блонды, раскольныя кружева, а бедныя девушки, женщины и старушки плели кружева из толстых, простых ниток, иногда пополам с красной бумагой. Эти кружева даже в 1860-х годах плелись во многих домах и продавались кучками, т. е. кусками, в 20 кружевных аршин, а аршины эти имели не более 10 вершков. Цена была, судя по ширине и доброте, от 30 до 70к. сер. за кучку. Расходились эти кружева в громадном количестве среди инородцев: чуваш, черемис и татар. Кружева эти носили самыя оригинальныя названия: самое узкое кружево называлось мышиная тропа, далее шли вороньи глазки, которыя плелись пополам с красной бумагой, потом были свинки, гусиныя лапки и др., наконец самыя широкия, белыя кружева назывались речкой. Около 1840 г. в Никольском монастыре начали вязать ботинки и сапожки из разноцветной шерсти, с узорами в виде цветов, листьев и т. п. Вскоре это рукоделие переняли и городския девицы и женщины в 1860 годах ботинки сделались предметом обширной торговли: их вязалось в городе, монастырях и селе Выездной Слободе по 10 000 и более пар. В нижегородской ярмарке арзамасския торговки занимали целое подворье; товар этот партиями покупали в Сибирь, на Кавказ и во все города России. Но с 1870 года постепенно товар этот вышел из моды и производство его упало до минимума; кроме прихотей моды, прекращению спроса способствовало и небрежное изготовление их. Стараясь удешевить стоимость и больше нажить, торговки и вязальщицы стали было вместо прежних красивых и удобных ботинок приготовлять нечто вроде лаптей, чем и отбили от себя покупателей.

Из всего вышеприведеннаго можно ясно видеть, что действительно время с 1775 г. по 1850 г. было для Арзамаса временем бойкой, кипучей торговой деятельности, временем процветания местных ремесел и искусств, временем привольной жизни, обогащения и приобретения всеобщей известности. И действительно: деньги и товары везли в Арзамас со всех сторон, город быстро и хорошо обстраивался, богатые купцы строили себе каменные дома, что твои палаты; люди средней руки обстраивали свои деревянные дома прочными и удобными надворными службами.[216] С течением времени весь гостинный двор обстроился сплошь каменными лавками. Что эти лавки построены не вдруг ясно показывает их разнокалиберная архитектура.[217] Кожевенные заводы у более зажиточных владельцев также были каменные. Обращенные впоследствии в разные фабрики, мастерския и склады, они доселе свидетельствуют о процветании кожевеннаго производства в те времена, немало кожевенных заводов теперь уже сломано до основания. При хороших торговых делах, приволье в деньгах и больших барышах, жители Арзамаса постепенно привыкли к драгоценностям и богатой парадной одежде. К чести наших предков нужно сказать, что они не гонялись за модой, но любили и богатую праздничную обстановку, которая выражалась у них в серебряных окладах многочисленных домашних икон, в серебряных чарках и ложках оловянной столовой посуде, с золотыми и серебряными узорами, женских сарафанах, лисьих мехах, собольих воротниках и, главным образом, в обилии жемчугов. Богатыя женщины того времени имели тогда по несколько перемен жемчужных украшений, у некоторых было жемчугу по 40 ниток, а другие прямо считали свой жемчуг фунтами! Остатки этих жемчугов, переходя из рода в род, в некоторых семьях храняться доныне, бережливые люди также хранят на память о предках чарочки и ложки, которыя употреблялись прадедами в ХVІІІ столетии, во время их званых пиров. Почти в каждом природном арзамасском доме приходится видеть старинныя иконы с украшениями XVIII века, а у многих хранятся и кресты с частицами святых мощей, приобретенные благочестивыми предками в том же ХVIII веке и переходящие на благословение потомкам из рода в род.

Арзамасцы золотого века, наши прадеды и деды, были истинно благочестивые люди: их не ослепляло временное благополучие. Наживая капиталы, они не прилеплялись к богатству всей душой. Воспитанные в истинной Православной Вере, совершенно чуждые расколу, не тронутые тлетворным влиянием Запада, они сияли истинным благочестием, соединенным с смиренномудрием и простотою. Видя на себе явную милость Божию, выражавшуюся в избавлении от моровых поветрий, разбойничьих нападений и в необычайных успехах в торговых делах, они в простоте, но вполне сознательно, понимали, что это милость Божия и стремились отблагодарить Господа Бога. Жили они в страхе Божием: нравы того времени отличались чистотою, девицы арзамасския были настоящими затворницами, даже в храмах Божиих оне бывали раз или два в год, а на гуляниях никогда не появлялись. Положительно все мужчины и женщины считали своей обязанностью посещать все воскресныя и праздничныя Богослужения, проспать заутреню в воскресный день считалось грехом; даже маленьких детей будили во время заутрени, чтобы и они, хоть немного дома помолились. Есть в постные дни скоромное никому и в голову не приходило. В посты Великий, Успенский и, с 12 декабря, в Рождественский никто не ел и рыбу. Подояние милостыни нищим и убогим составляло священную и приятную обязанность каждаго. Избыток средств своих почти все арзамасцы золотого века стремились издержать на благолепия дома Божия и тем заслужить Царство Небесное себе и своим родным.　

Золотой век Арзамаса был беспрерывной цепью храмосоздательства: небыло времени, чтобы в Арзамасе не строилась какая-либо церковь. В эти 75 лет выстроено в Арзамасе и Слободе Выездной двадцать пять церквей, существующих доселе, кроме тех, которыя заменены новыми. Все оне — одна больше и прекраснее другой. Благочестивым арзамасцам тесны казались старые храмы, они разбирали их и на их местах быстро созидали новые. Прихожане одной церкви как бы старались перещеголять в этом отношении прихожан другого храма. То, что в других городах созидается веками, в Арзамасе вырастало в каких-нибудь 20 лет. Так например, прихожане Владимирской церкви на 20-ти годах выстроили два великолепных храма — холодный и теплый. У Троицы также две церкви выстроены на 25 годах. В с. Выездной Слободе два пятипрестольные храма выстроены в течении 25 лет.　

Первенцем этой 25-ти-цленной семьи церквей был небесам подобный храм Благовещения Пресвятыя Богородицы, составляющий красу и славу Арзамаса; основание этого храма в 1775 г. совпало с началом золотого века.　

Венцом храмосоздательства, последним построенным в золотом веке храмом, была церковь Рождества Христова, сооруженная Заяшниковыми и освященная в 1850–1852 годах.　

Средину составляло 28-летнее созидание громаднаго собора.　

Смиренномудрие арзамасцев проявилось и при создании св. церквей: о двух или трех церквах только известно, на чей счет оне построены, а, при созидании остальных, главные жертвователи смиренно прятались в группе других лиц и в описях церковных, обыкновенно, скромно записывалось, что церковь построена усердием прихожан. Но видел всех и всем воздаст Праведный Судия!

Вот перечень этих 25 церквей в хронологическом порядке, по времени их построения.

1. Приходская церковь Благовещения — шестипрестольная. Начата постройкою в 1775 г., а совершенно закончена в 1788 г. Там, где стоит ныне этот благолепный храм, до 1775 года находились две церкви: деревянная, холодная, в честь Благовещения Пресвятой Богородицы, имевшая два придела: правый во имя св. Иоанна Предтечи и левый во имя Архистратига Михаила и прочих небесных сил, другая церковь каменная теплая во имя св. трех вселенских святителей Василия Великаго, Григория Богослова и Иоанна Златоустаго, также с двумя приделами, правым во имя святителя и чудотворца Николая и левым во имя св. мученицы Параскевы-Пятницы. Приход у этой церкви был двойной, одна половина прихожан жила на горе, главным образом по Большой улице, а другая по всей нижней части города, в перемежку с прихожанами других церквей. Издавна прихожанами Благовещенской церкви, как будто на подбор, были преимущественно богатые люди и вот, когда дела их особенно стали процветать, Господь вложил им мысль создать Ему, от своих праведных трудов, благолепный храм. Инициатором этого святого дела был, как говорят, благочестивый прихожанин, дворянин Иван Михайлович Булгаков, пожертвовавший ранее, как мы видели, в этот храм драгоценное евангелие. Много старался и протоиерей этого храма, Иоанн Андреев, сооруживший в 1786 году, в память о себе и своих родителях, серебряный напрестольный крест, в который вложены частицы св. мощей и часть Животворящаго Древа Креста Господня (вследствие чего этот крест и носится во все крестные ходы, совершаемые в гор. Арзамасе для освящения воды).[218]

Постройка производилась на средства прихожан, которые не скупились, но старались сделать все, насколько возможно, прочнее и лучше. Храм был воздвигнут, по тогдашнему выражению двухрамовой, т. е. внизу теплый, а на верху холодный, в обоих этажах сделано 6 престолов, которые посвящены тем же святым, что и в старых церквах, даже св. антиминсы остались старые и существовали в новом храме более 100 лет. Фасад и храм избраны были весьма удачно и отчасти заимствованны с незадолго до того времени построеннаго в Саровской пустыни Успенскаго собора. Прихожане, как-бы друг перед другом, старались послужить постройке Дома Божия. Даже молодыя девицы, не имевшия что-либо пожертвовать, выражали свое усердие тем, что, по вечерам, когда каменщики уходили с работы, приходили и натаскивали им кирпичей на целый следующий день, ускоряя тем постройку. Стены, чтобы в них не попадала сырость, на ночь, ежедневно, покрывались лубками. (В числе девиц, носивших кирпичи, была моя прабабушка, Ирина Яковлевна Наседкина, от которой разсказ этот, переходя из уст в уста, дошел и до меня).　

В нижней теплой церкви все три престола освящены были в 1777 году игуменом Спасскаго монастыря Иоасафом II-м.　

В 1784 году свершилось небывалое дотоле в Арзамасе духовное торжество: освящен главный престол этого храма во имя Благовещения Пресвятыя Богородицы, нарочито для того прибывшим преосвященным Виктором, епископом Владимирским и Муромским. Остальные два придела освящены в 1788 году потоиереем Иоанном Андреевым. В первоначальном своем виде Благовещенская церковь не была настолько богата, как теперь. Главы ея, блещущия ныне червонным золотом, были окрашены тогда медянкой, не было серебряных риз на местных иконах, не так богата и полна была церковная ризница, не было еще и теперешних больших колоколов и раззолоченных подсвечников, что все собралось и наполнило этот святой храм в течение более чем сотни лет, благодаря усердию, может быть, не одной сотни прихожан, но и тогда храм этот восхищал сердца всех любителей благолепия Дома Божия и своим величественным наружным видом, и великолепием своего прекраснаго раззолоченнаго резнаго иконостаса, и художественно написанными иконами, работы как самих арзамасцев, так и заезжих людей, но что всего важнее, пример благовещенских прихожан возбудил соревнование и в прочих арзамасцах, которые, вслед затем, начали перестраивать и украшать свои приходския церкви.　

1777-й год особенно был ознаменован освящениями арзамасских церквей: кроме трех престолов, освященных в этом году, в Благовещенской церкви, были еще освящены: а) главный престол во имя св. Троицы, в Троицкой-особной церкви, что ныне св. Духа, б) каменная церковь во имя Богоявления с двумя приделами в Николаевском монастыре, построенная на месте разобранной деревянной и существовавшая до 1811 года, и доныне существующие церкви:

2. Тихвинской Божией Матери, на кладбище того же имени, построенная купцом М. С. Масленковым, о сем подробно говорено в XVII главе.

3. Теплая церковь в Богословском приходе во имя Входа Господня в Иерусалим с приделами: а) во имя св. архидиакона Стефана и б) св. 5 мученников: Евстратия, Авксентия, Евгения, Мардария и Ореста, которых совершается 13 декабря. В прежния времена в этом храме особенно торжественно праздновалась память св. архидиакона Стефана, 27-го декабря. Разсказывали, что звон к заутрени в этот день начинался с полуночи, а богомольцы стекались со всего города. Впрочем, и доныне в этот праздник собираются к богослужению не только одни прихожане, но и жители города из других приходов в довольно большом числе.

4. В том же году положено основание Вознесенской соборной церкви, что в Алексеевском монастыре. Монастырь в то время был упразднен, а церковь его была приходскою, хотя в келиях около нея и жили еще монахини. Холодная деревянная церковь во имя Казанской Божией Матери была очень бедна и прихожане решили построить на месте ея каменную, деревянная церковь продана была в село Волчишный Майдан, где и до ныне существует, а вновь построенная каменная освящена также во имя Казанской Божией Матери и была едино престольною. И по наружности и по внутреннему убранству одну из сельских церквей. Впоследствии, когда вместо упразненнаго монастыря возникла Алексеевская община и ею управляла Ольга Васильевна Стригалева, в инокинях монахиня Олимпиада, в 1821–1822 г.г. нашлись средства расширить этот храм устройством приделов и хор. План составлен был гениально самою настоятельницей, а работы под управлением полуграмотнаго крестьянина, Егора Михайлова, скончавшагося потом монахом в Саровской пустыни. Храм не разобрали, а только выбрали старыя стены и обнесли его новыми. От северной и южной стен остались одне колонны, а от восточной и западной не осталось и следа. Так как все материалы были заготовлены заблаговременно, то работы шли необычайно быстро: 6 июня 1821 г. последовало разрешение епархиальною начальства, 9 июня приступили к работам, а через год, 22 августа 1822 года в этом храме снова началось богослужение. Иконостасныя и живописныя работы производились послушницами общины. В храме, кроме главнаго алтаря, освященнаго после перестройки в честь и славу Вознесения Господня, устроено было еще сем престолов, два внизу и пять на хорах, в честь следующих святых: внизу,　1) Владимирской иконы Божией Матери и св. царей Константина и Елены. Престол этот пришелся над могилой блаженной Елены Афанасьевны, происходившей из рода дворян Дертьевых, подвизавшейся в общине много лет, имевшей дар прозорливости и скончавшейся 28-го марта 1820 года в самый день Светлаго Воскресения;[219] 2) придел во имя прп. Антония, Феодосия и прочих чудотворцев киево-печерских — устроен над могилою Марии Петровны Протасьевой, в схимонахинях Марфы, бывшей настоятельницею общины в течении 28 лет, строгой подвижницы, скончавшейся 30 апреля 1813 г., на 54 году.[220]　

На хорах приделы: 3) Николая Чудотворца, 4) Казанской иконы Божией Матери, 5) св. Духа и обретения мощей св. Алексия, митрополита московскаго, 6) Боголюбской иконы Божией Матери и Рождества Иоанна Предтечи и 7) св. Димитрия Ростовскаго. После перестройки храм вышел чрезвычайно благолепным, так что имеет мало подобных себе не только в Арзамасе, но и в других местах России.

Особую красу придает этому храму множество богато-украшенных икон, оставшихся после монахинь и собранных в этом храме. Главным жертвователем на устройство его был шуйский купец Василий Максимович Киселев.[221]

5. В 1782 году достроен и освящен при церкви Спаса Нерукотвореннаго, что в Сальниковой улице, теплый храм во имя Покрова Пресвятыя Богородицы Храм этот небольшой, при нем трапеза круглая, что бывает очень редко, и в ней два придела: 1) св. трех святителей вселенских — Василия Великаго, Григория Богослова и Иоанна Златоустаго, и 2) св. великомученницы Екатерины, память которой в этом храме совершается 24 ноября весьма торжественно. Мне приходилось быть в этот день в Екатеринбурге и там в Екатерининском соборе служба менее торжественна, чем здесь. При построении этого храма особенно потрудился, как разсказывали, церковный староста Мартьянов.

6. В 1791 году освящена церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы, именуемая Софийская. Как известно, и в Великом Новгороде главный храмовой праздник в церкви св. Софии совершается 15 августа. Ранее мною сказано было, что церковь во имя св. Софии в Арзамасе была одною из древнейших и, вероятно, построена новгородцами, переселенными в Арзамас Иоанном Грозным. К сожалению, в храме не осталось никаких следов древности, кроме нескольких старинных икон, среди которых есть и икона св. Софии, Премудрости божией новгородскаго, а не киевскаго начертания. Церковь эта имеет форму креста, в ней два придела — правый во имя св. Петра, Митрополита Московскаго, и левый преп. Сергия Радонежскаго. Воздвигнут этот св. храм усердием купца Петра Чулошникова, почему правый придел и посвящен имени его ангела. Старики, лично знавшие Чулошникова, когда еще были детьми, разсказывали мне, что это был купец самаго стариннаго типа, седой, коренастый старик, в пуховой шляпе, плисовой поддевке и портах из самотканной бумажной пестряди. Он имел каменный дом близ Софийской церкви, в котором впоследствии была открыта городская общественная богадельня. При доме у него был кожевенный завод. В старину ходили слухи, что он разбогател оттого, что нашел у себя на дворе клад. Слухи эти вспомнили старики в 1896 г., когда, при распространии богадельни, нашли в земле несколько серебряных мелких монет времен царя Михаила Феодоровича. «Это уж только мелкие остатки, — говорили старики, — а клад то давно уже был взят Чулошниковым». Насколько это верно — неизвестно. Потомки Чулошникова обедняли и были самыми заурядными людьми, замечателен был только один его правнук по дочери Ив. Ив. Потехин, бывший городским головой и выдающимся общественным деятелем в Арзамасе.

7. В 1792 г. построена в Крестовоздвиженском приходе теплая церковь во имя находящейся здесь чудотворной иконы Казанской Божией Матери. Храм этот по форме и размерам несколько напоминает московский Казанский собор, но в отличие от него имеет хоры, на которых устроен придел во имя Успения Пресвятой Богородицы.

8. В 1793 году в Ильинском приходе построена небольшая теплая церковь, двух-престольная. Правый придел посвящен св. апост. Анрею Первозванному, ангелу одного из жертвователей, именитаго купца Андрея Цыбышева, а левый свв. Симеону Богоприимцу и Анне Пророчице. Церковь эта довольно долго была неблагоустроенной — крыша на ней была деревянная и даже чинилась иногда по старому тесу новыми досками, что представляло весьма плачевный вид, но современем она перекрыта железом, устроен новый, позлащенный иконостас, а в 1870-х годах прихожанин купец Петр Алексеевич Рукавишников на собственный счет сделал к ней каменную пристойку, вследствие чего церковь сделалась значительно поместительнее.

9. В 1794 г. построен теперешний теплый собор во имя Пресвятыя Богородицы Живоноснаго Ея Источника на месте старой каменной, неизвестно когда построенной, церкви. Главный престол освящен 13 января 1795 года спасским игуменом Иоанном. Должно полагать, что или постройка этого храма производилась очень экономно, при скудных средствах, или строился храм неумелыми руками, ибо в 1823 году он уже успел обветшать и летом этого года капитально перестроен. В 1862 году вместо стараго устроен был новый, изящный, весь вызолоченный иконостас усердием старосты, 1-й гильдии купца Алексея Ивановича Будылина, а в 1884 и 1885 г.г. усердием старосты купца Константина Степановича Токарева к этому собору сделана сзади большая пристройка на 19 1/2 аршин в длину, вследствие чего собор сделался довольно обширным, тогда как прежде в торжественные дни далеко не мог вмещать всех, желавших присутствовать при богослужении. Храм этот имеет два придела — правый во имя Архистратига Божия Михаила, освященный 20 января 1796 года. Если считать достоверными сведения, сообщаемыя летописью Мерлушкина, — придел св. Михаила Архангела существовал при соборе с самаго основания города в 1552 г. Впрочем описями собора это не подтверждается. Левый придел освящен был во имя свв. Афанасия и Кирилла патриархов Александрийских, в день памяти их 18 января 1798 г., но впоследствии переименован в честь чтимой иконы Пресвятыя Богородицы «Утоли моя печали» и празднество св. Афанасию и Кириллу не совершалось. В 1904 г. оно возстановлено по ходатайству Общества хоругвеносцев и по особому благоволению Епископа Назария. Здесь уместно сказать об иконе «Утоли моя печали» несколько слов. Первыми усердными почитателями ея были почетные граждане Подсосовы. Один из них, Василий Петрович, бывший старостою собора, возил ее в Москву, где искусные мастера очистили с этой древней иконы всю копоть и она стала как новая. Он же заказал на нее серебряную ризу, за которую пришлось ему заплатить деньги два раза — в первый раз он послал их с почтой, но серебряных дел мастер, имевший с Подсосовыми торговые разсчеты, поставил их в счет, а за ризу потребовал другия деньги, которыя Василий Петрович снова заплатил ему. С 11 октября 1866 г., также по почину Подсосовых пред этой иконою, еженедельно по четвергам, совершается молебен с акифистом.[222]

На одном из столбов храма, у праваго клироса, еще в 1860 г.г. была доска, что тут погребены господа Симеон и Анастасия Лебедевы, но при ремонтировке собора доска эта убрана и память о том почти исчезла. Одновременно с собором построена и соборная колокольня. Самый большой колокол, в 510 пудов, отлит 31 июля 1849 г. в память потомсв. почет. гражд. Петра Ивановича Подсосова, усердием и на средства его сыновей, мастером Мартьеновым, который жил и умер в городе Ярославле, но по смерти завещал в пользу арзамасской Тихвинской церкви 400р. и арзамасской общественной богадельни 200р. В 1910 г. теплый собор отремонтирован почти заново на собственныя средства старостою купцом Дмитрием Аднр. Суриным, затратившим на этот предмет 17 000р. Между прочим устроено водяное отопление, какового до того времени не было еще ни в одной из арзамасских церквей. При этом ремонте снова обнаружено, что собор построен был сначала очень не фундаментально.

10. В 1795 году, в слободе Выездной, усердием владельца этого села Василия Петровича Салтыкова, построена на кладбище, напольная церковь во имя преподобнаго Сергия Радонежскаго. Впоследствии эта церковь дважды была распространяема: сперва по бокам ея устроены два придела: правый в честь Покрова Пресвятыя Богородицы и левый во имя св. апостолов Петра и Павла, потом в 1860 г.г. устроена сзади обширная трапеза также с двумя придельными престолами: Сретения Господня и святого Алексея митрополита Московскаго.

11. В 1796 и 1797 г.г. построена кладбищенская каменная церковь во имя Всех Святых с приделами преподобнаго Сергия Радонежскаго и св. великомученицы Варвары усердием купца Сергия Ивановича Куракина, о чем написано в XVII главе.

12. В 1797 году строилась и освящена обширная и весьма высокая каменная холодная церковь во имя Смоленской иконы Божией Матери при церкви Рождества Христова, с двумя приделами: правым во имя Иоанна Богослова и левым во имя св. благоверн. князя Александра Невскаго и преп. Александра Свирскаго. В то время в Рождественском приходе было много благочестивых богачей: Масленковы, Корниловы, Быстровы, Иконниковы и многие другие. Они создали храм обширный и благолепно его украсили. В западную стену храма, изнутри, вделано было надгробие приснопамятнаго прихожанина этого храма Ивана Вас. Масленкова, скончавшагося в 1712 г. и тем доселе сохранена память о месте его погребения.

13. В 1798 году построена каменная холодная церковь во имя Спаса Нерукотвореннаго Образа, на Сальниковой улице. — Мы видели, что деревянный храм этого имени построен здесь на месте прежняго в 1682 г., а освящен в 1683 г. при патриархе Иоакиме, стараниями посадскаго человека Ивана Сальникова.

В 1780 годах, как говорит устное предание, этот храм сгорел дотла, на месте пожарища нашли неповредненную одну лишь местную икону, «Нерокутворенный Образ», к которой не прикоснулось пламя. Скоро выстроен был новый деревянный храм. Но прихожане возымели усердие построить каменный и этот деревянный, существовавший всего лет десять, сломали и продали куда-то в село. С того времени в Арзамасе не осталось уже ни одной деревянной церкви. При постройке каменнаго храма принимал деятельное участие прихожанин богатый купец Василий Михайлович Фадеев или Телегин, (скончав. 9 мая 1807 года), о чем, между прочим, свидетельствует надпись в стихах на большой чугунной плите, на его могиле, на Всехсвятском кладбище.[223]

Дом В. М. Фадеева-Телегина долгое время принадлежал его потомкам, а ныне составляет часть дома занимаемаго духовным училищем. Потомство его было очень многочисленно, прямые его потомки, внуки Фадеева переселились в Сибирь и получили там известность, а потомки дочери его Татьяны, бывшей за известным купцом Петром Ивановичем Скоблиным, частью доселе живут в Арзамасе, а частью также разъехались по всей России.

Говоря о досточтимой иконе Спаса, неврежденно сохранившейся в пламени пожара, нельзя не упомянуть о другой чудотворной иконе Казанской Божией Матери, находящейся в той же церкви. По преданию она явилась на двери в кабаке, который находился в Спасском приходе, на Большой улице, близ дома, принадлежащаго ныне И. Н. Коноплеву. Когда уже икона эта была передана в церковь от нея получила исцеление некая г-жа Тараканова, которая несколько лет лежала разслабленная, видела эту икону во сне и получила приказание взять ее на дом и отслужить молебен, после котораго она и исцелилась. Эти события совершились в XVIII столетии и в свое время были известны всему Арзамасу.

14. В 1801 году построена в Троицком приходе теплая церковь Знамения Пресвятыя Богородицы, с двумя приделами: правым во имя Гурия и Варсонофия казанских чудотворцев и левым во имя преподобнаго Феодосия Тотемскаго, мощи котораго лишь незадолго перед тем были открыты.

15. 23 марта 1802 г. Иоанном, бывш. игуменом спасским, а тогда уже архимандритом Макарьевскаго Желтоводскаго монастыря освящена новопостроенная каменная холодная церковь во имя Владимирской иконы Божией Матери, в трапезе которой, впоследствии, устроено два придела: правый Зосимы и Савватия соловецких чудотворцев и левый св. Димитрия Ростовскаго. Церковь эта построена в замен старой каменной, существовавшей с 1681 г. и построенной вместо деревянной, сгоревшей, время основания которой неизвестно.[224]

16. В 1806 г. в Спасском монастыре построен каменный корпус и при нем домовая церковь во имя св. Георгия Победоносца, взамен старой церкви того же имени построенной досточтимым архимандритом Иоасафом I.

17. В 1811 году в Николаевском монастыре, взамен каменной теплой церкви во имя Богоявления, построенной всего 33 году назад в 1777 году, построена новая более обширная и прочная церковь также во имя Богоявления, существующая доселе. Это уже пятый теплый храм этого имени, построенный со времени основания монастыря, в нем устроены приделы: правый во имя Боголюбской иконы Божией Матери и левый — Всех Святых и внизу больничная церковь Божией Матери Всех Скорбящих Радости.

Постройка производилась тщанием и трудами игумении Евсевии, которая по происхождению была бедная крестьянка села Ичалова, но сделала для монастыря более чем все другие игумении его. За время управления ея (1801–1821 г.) только одних зданий построено по описи на 125 000р.

18. С 1803 г. по 1825 год, в с. Выездной слободе происходила постройка одного из благолепнейших храмов нижегородской епархии собора во имя Смоленской Божией Матери с 4 приделами: 1) св. пророка Илии, 2) св. муч. Флора и Лавра, 3) Рождества Богородицы и 4) св. чудотворца Николая. До того времени в с. Выездном были две каменныя церкви, которыя уже приходили в ветхость, а потому прихожане и просили епархиальное начальство, еще в 1798 г., о разрешении построить вместо них одну новую каменную церковь. Жители слободы Выездной славились своим усердием к церкви, были вообще очень богаты, а между тем, находясь в крепостной зависимости, не были обеспечены в спокойной и беспечальной жизни, а потому и находили себе отраду только в храме Божием. Поэтому они взялись за дело построения храма Божия с большим усердием. Тогдашний владелец Выездной слободы, Сергей Васильевич Салтыков также содействовал этому святому делу, но душой дела, главным старателем был староста церковный, крестьянин Иван Васильевич Гостьков, служивший в этой должности 26 лет. Будучи человеком бездетным, он употребил все свои средства на создание Дома Божия, но так как и этого всего было недостаточно, то он нашел себе благочестиваго компаниона крестьянина того же села Ивана Никифоровича Чеснокова, имевшаго значительный капитал. Они составили компанию и устроили кожевенный завод с условием, чтобы всю прибыль употреблять на постройку церкви. Кожевенныя дела в Арзамасе тогда процветали, да и Бог благословил их благое предприятие. Боли годы, когда чистая прибыль вдвое и втрое превышала их основной капитал. Были и тайные жертвователи на постройку храма. Так однажды, придя в церковь, Гостьков нашел в церковном сундуке запечатанный пакет, адресованный на его имя, а в нем была значительная сумма денег. При таком всеобщем усердии храм был воздвигнут очень большой: длина его 27 сажен, ширина храма 17 1/2 сажен, а в трапезе 20 сажен и высота 24 сажени, в то время (1815 г.) это был самый обширный храм в нижегородской губернии, а по внутреннему благолепию он доныне приводит в восторг всякаго, кому приходится в нем быть, от лиц высокообразованных, много путешествовавших и много видевших, до смиренных земледельцев, живущих где-нибудь в глуши арзамасскаго или ардатовскаго уездов, для которых он представляет невиданное зрелище, особенно во время праздничнаго богослужения в день пророка Илии. В подобный восторг приходили и посещавшее этот храм архипастыри. Первым из них был преосвященный епископ нижегородский и арзамасский Моисей, освятивший храм в 1815 г. Предание говорит, что, сказав после освящения проповедь, он взял храмосоздателя Гостькова за руку и ввел его в алтарь через царския врата. С. В. Салтыков, ценя труды Гостькова, освободил его от крепостной зависимости, а благодарное потомство воздвигло на могиле его, около церкви, массивный чугунный памятник, изображающий самого Гостькова, молящагося пред Распятием. Надпись в стихах, между прочим, говорит, что　

И. Н. Чесноков скончался монахом на Высокой горе.　

В 1810–1812 годах старинная Введенская церковь, построенная еще в 1692 г., на которой в 1747 году надстроен был верхний холодный храм в честь Успения Пресвятыя Богородицы, перестроена почти заново. К ней пристроена трапеза двухъэтажная и колокольня. В трапезе устроено 4 придела: на верху правый во имя Божией Матери всех скорбящих Радости, левый во имя Иоанна Предтечи и Николая Чудотворца, а внизу правый преподобномученицы Евдокии, во имя которой придел существовал еще в монастырския времена, и левый во имя свв. Софии, Веры, Надежды и Любви. Этот придел устроен значительно позднее прочих усердием Подсосовых, так как место, где находится этот предел было занято палаткой. Посвящен этот придел свв. мученицам по усердию Надежды Сергеевны Подсосовой. Ежегодно 17 сентября в день престольнаго праздника за всеми Богослужениями бывает очень много имянинниц. Вследствие последней перестройки, произведенной, по-видимому, при недостаточных средствах и простыми мастерами, не имевшими изящнаго вкуса и понятий в архитектурном искусстве, Введенская церковь утратила свою старинную красу. После упразднения Введенскаго монастыря она дважды была приписываема к собору и дважды объявляема самостоятельною приходскою. В приход ей были даны все питейные дома гостинницы и трактиры и, кроме того отделено по два дома от каждаго прихода; даны были вообще дома самые бедные, только одни под. поч. граждане Подсосовы сами пожелали перейти из благовещенскаго прихода во Введенский и, действительно, сделали для этого храма очень много: устроили новые резные позлащенные иконостасы, украсили иконы серебряными ризами и пополнили ризницу ценными облачениями.

19. В 1818 году во Владимирском или Зосимском приходе освящен новый большой теплый храм во имя Богоявления с приделами: правым св. великомученика Димитрия Солунскаго и левым св. великомученицы Варвары. Храм этот построен вместо прежняго каменнаго, того же имени, существовавшаго с 1764 года, на новом месте, которое было пожертвовано прихожанами: купцом Иваном Васильевичем Свешниковым и мещанином Иваном Ивановичем Цыбышевым-Белугою, имевшими на этом месте свои дома. Последний, т. е. И. И. Белуга был и строителем храма и, как человек бездетный, провел остаток дней своих при храме, где у него была устроена в колокольне келия, следы которой уцелели до сего времени. Строителям этого храма пришла блестящая мысль устроить под ним палатки для склада товаров. Помещения оказались удобными, сухими и приносящими церкви и причту постоянный значительный доход. Палатки эти служат издавна главным образом для склада мехов, выделываемых арзамасскими купцами.

20. При существовании в Арзамасе крепости все казенныя здания находились около собора там, где ныне городское училище, пожарное депо и бульвар. Около бульвара находился и острог, обнесенный тыном. Но в 1820 г. построен был за городом, близ Тихвинскаго кладбища, новый каменный тюремный замок. Экономом и строителем его был избран от города купец Иван Львович Скорняков. По общему плану при тюремном замке следовало устроить домовую церковь, но Скорняков, по своему усердию, на свой счет построил отдельно от тюремнаго здания каменную церковь во имя св. Благовернаго Князя Александра Невскаго, которая была освящена в 1823 году. И. Л. Скорняков и 3 сына его были, преемственно, старостами этого храма. Внуки его переселились в Екатеринбург, и теперь фамилия его прекратилась, но потомство осталось: в Нижнем Новгороде — купцы Щелковы, в Екатеринбурге — купцы Дмитриевы. Дом его в Арзамасе продан П. Н. Бебешину, а могила на Тихвинском кладбище обвалилась, заросла и почти всеми забыта. Кроме построения этой церкви, И. Л. Скорняков содействовал и созиданию Воскресенскаго собора, а в своей приходской Благовещенской церкви, в 1848 г., устроил новый иконостас в теплом храме.

21. В 1824 году построена большая холодная церковь св. Живоначальныя Троицы с двумя приделами Казанской иконы Божией Матери и св. Иоанна Предтечи. Повидимому западная часть этого храма существовала еще в XVIII веке, что очень заметно по архитектуре, а особенно по старинной орнаментировке входных западных дверей, и в 1824 г., вероятно, церковь только распространена пристройкой собственно самого храма во имя св. Троицы, причем главный алтарь перенесен на новое место.

22. В 1825 году в Алексеевской общине построен больничный корпус и при нем большая больничная церковь во имя св. великомученицы Варвары и преподобнаго Иоанна Лествичника, освященная в 1826 г. В церкви устроены хоры и на них приделы Пресвятыя Богородицы Неопалимой Купины, освященной в 1827 г. Жившая в Алексеевской общине блаженная Елена Афанасьевна, умершая в 1820 г., за много лет предсказала, что на этом месте будет храм великом. Варвары. Постройка корпуса и церкви произведены на пожертвования московкой купчихи Прасковьи Ивановны Мухиной, скончавшейся в общине в числе сестер ея.

23. С 1814 по 1842 год, в течение 28 лет, производилась в Арзамасе постройка громаднаго и величественнаго Воскресенскаго собора. Много было потрачено времени, труда и средств, но и дело это было великое и святое. Оно доставило потрудившимся в нем духовное утешение при жизни, несомненно, награду на небесах и вечную память и признательность потомков на земле. Если бы наши деды и прадеды не выстроили этот собор именно в это время, то у их потомков не хватило бы ни усердия, ни средств построить его после и Арзамас не имел бы никогда на своей седой голове этого венца, который для него то же, что св. София для Великаго Новгорода. Описание собора и его постройки займет целую главу ХХІ-ю, здесь же уместно лишь сказать, что построен он в память избавления Церкви и Державы Российской, а с ними и города Арзамаса, от нашествия французов в 1812 году.　

Немедленно по миновании этого бедствия, от котораго Арзамас был избавлен, у жителей его явилась мысль возблагодарить Господа Бога каким-либо вечным памятником. Между тем при обилии церквей, в Арзамасе не было приличнаго собора, даже более того, старый холодный собор пришел в ветхость, в нем даже не совершалось богослужение, а служили круглый год в теплом соборе. Конечно, все видели, что лучшим памятником будет новый собор. Первым вкладом на его постройку послужили кормовыя деньги, выданныя правительством за прокорм войска, ратников и пленных, шедших чрез Арзамас в 1812 году. Затем, неоднократно делаема была раскладка по душам и наконец богатые люди очень щедро помогали своими пожертвованиями. Вечной памяти и благодарности потомства достойно имя старосты собора, купца Сергея Васильевича Быстрова, не щадившаго ни сил своих, ни средств, а также и имена его споспешников: Петра и Алексея Ивановичей Подсосовых, Василия и Петра Ивановичей Скоблиных, Григория Ивановича Сурина, Ивана Львовича Скорнякова и многих других. Можно вспомянуть и Алексея Александровича Студенцова, невольно пожертвовавшаго более 5000 рублей сер. на позолоту главнаго иконостаса. Постройка начата с 1814 года, а последний престол освящен в 1842 году, При тогдашней дешевизне материалов постройка обошлась всего в 320,000 рублей ассигнациями (91 500р. серебр.); но о громадности сооружения нужно судить по количеству употребленных материалов: кирпича новаго, кроме взятаго из здания стараго собора пошло на постройку около 5 1/2 миллионов, бутоваго камня до 1000 кубических сажен, железа до 10 000 пудов. Что особенно должно быть замечательно — все мастера, работавшие при постройке, начиная с архитектора Михаила Петровича Коринфскаго и кончая пследним рабочим были жители Арзамаса и его уезда. С одной стороны тут важно то, что арзамасцы соорудили этот храм своими собственными силами, без помощи других, а с другой — из этого можно видеть как процветали в то время в Арзамасе все искусства и ремесла. Главный соборный престол освящен во имя Славнаго Воскресения Христова 15-го сентября 1840 г. преосвященным Иоаннном, епископом нижегородским и арзамасским.

24. В 1845 году окончен и освящен на Высокой горе теплый храм Покрова Пресвятыя Богородицы, имеющий два придела: 1) Скорбящей Божией Матери и 2) святителей Николая Мирликийскаго и Димитрия Ростовскаго. План для этого храма прислан бывшим настоятелем Высокогорской пустыни, наместником Троицко-Сергиевой Лавры, архимандритом Антонием, по мысли и указанию котораго под этой церковью устроена усыпальница для погребения настоятелей, благотворителей и более выдающихся из братии монастыря.

25. Как ранее было сказано, венцом золотого века города Арзамаса было построение величественнаго храма во имя Рождества Христова, которым закончилось созидание 25 церквей, начатое постройкой церкви Благовещенской. С древних времен в Арзамасе существовал храм Рождества Христова, он был каменный двухпрестольный. Один придел был во имя Рождества, а другой — Собора Богородицы, празднуемаго 26 декабря. Храм был очень тесен и во дни престольнаго праздника, при стечении богомольцев из других приходов, не мог вместить всех их. Воспоминание о постройке новаго храма нераздельно связано с именем одного из замечательнейших арзамасцев, Александра Михайловича Заяшникова и его семьи. По рождению он был бедный арзамасский мещанин (родился в 1794 году, скончался 4 ноября 1846 г.), но был предприимчив и счастлив. В начале он был целовальником, но потом начал торговать рыбой, а наконец сделался откупщиком, так как средств у него было очень мало, то он в компании с А. А. Студенцовым взял на откуп за дешевую цену, плохонький городок Бузулук в Уфимско-Оренбургской губ. Жена его, Любовь Степановна поехала из Арзамаса в Бузулук зимой с обозом и чуть не замерзла дорогой, ее спас извозчик, укрыв своим тулупом, но в Бузулуке-то и ждало их счастье. В те годы переселилось в бузулукский уезд из внутренних губерний громадное количество крестьян, вследствие чего там развилась торговля всеми товарами, а между прочим и вином. Заяшников нажил в Бузулуке большия деньги и выдал там старшую дочь свою Марию за небогатаго дворянина, Николая Яковлевича Стобеоса, который был сын штабскапитана, а сам дослужился только до поручика, не был особенно и умен, слыл чудаком, но при всем этом имел очень доброе сердце и любил делать добро. Выдавая за него дочь, Заяшников, повидимому, имел в виду на его имя покупать крестьян и, действительно, вскоре у Стобеоса явились деревни и крестьяне и около Бузулука (село Александровка) и на Ветлуге и даже под Арзамасом старинное и большое Красное село перешло в его руки и сделалось его резиденцией. Заяшников тоже уехал из Бузулука и жил то в Арзамасе, то в столицах. На откупе у него было 17 городов, да не таких как Бузулук, а вроде Ярославля, Вятки и Воронежа. Ну вот, не смотря на то, что он уже нажил миллионное состояние, Бог стал посылать ему скорби: 25 августа 1845 года умерла у него дочь, девица Евдокия в возрасте невесты. Он очень скорбел о ней и возымел намерение предназначенную ей в приданое сумму 50 000р. употребить в добрыя дела. Он стал просить совета у своего духовнаго отца, Рождественской церкви, Димитрия Феодоровича Раевскаго: что бы сделать хорошее? О. Димитрий сказал ему, что хорошо бы распространить церковь, но Заяшников решил старую церковь сломать, а выстроить большую, новую. Но он успел только дать обет и заказать план, который был составлен знаменитым архитектором Тоном, автором проекта Храма Христа Спасителя в Москве. Заяшникову не пришлось видеть созданный им храм, он умер через год, 4-го ноября 1846 г. 52 лет. Наследники его супруга и зять выполнили его обет чуть ли не лучше его самого: они не щадили средств на постройку церкви, которая была построена в готическом стиле, увенчана 5 куполами крытыми белым железом, с главами и крестами, вызолоченными чрез огонь; великолепный　иконостас блистал золотом. Священник Д. Ф. Раевский тоже не дожил до освящения храма, которое предполагалось 1 октября 1850 г. Он простудился 26 сентября, служа в холодной церкви, и 1 октября в тот день когда предполагалось освящение храма скончался. В новом храме главный престол освящен во имя Рождества Христова, правый придел, по настоянию причта, вместо Собора Богородицы, посвящен Благовещению, а левый первоначально предполагали посвятить св. Евдокии, в память девицы Евдокии, кончина которой дала повод к построению храма, но потом Н. Я. Стобеус решил посвятить его своему Ангелу, Николаю Чудотворцу. Освящение этого придела совершал Иеремия. епископ нижегородский и арзамасский.[225]

Усердие арзамасцев к церквам, понятно, не могло ограничится только одним возведением церковных зданий: оно распространялось и на все принадлежности церковнаго богослужения. На сколько бедны были церкви Арзамаса утварью и ризницей в конце ХVII столетия, настолько оне обогатились и наполнились ими в описываемый период, то есть с 1775 по 1850 год. О медных крестах и оловянных сосудах осталось одно воспоминание. Киндяшныя и камчатныя ризы заменили бархат и парчи. Почти во всех церквах лучшими ризами были красныя или малиновыя бархатныя, вышитыя золотом в Алексеевской общине, оне стоили иногда по 3000р. асс. за пару и употреблялись лишь на Пасху и на Троицу. Невозможно перечислить всего, кто что пожертвовал в какую церковь, но невозможно и умолчать о таких жертвах, как, например, владелец Выездной Слободы Василий Петрович Салтыков, очень любивший эту свою родовую вотчину, пожертвовал в церковь Смоленской Божией Матери в 1787 году три ковчега со св. мощами, полученныя в дар от киевскаго митрополита Самуила, когда был в Киеве в свите Екатерины II, путешествовавшей в Тавриду и в 1790 году — картину Распятия Господня, полученную в Саксонии в подарок от дочери короля Фридриха Августа, Марии Августы, когда он был послом во Франции, при дворе Людовика XVI. Знатоки ценили ее тогда в 50 000р. ассигнциями.[226] Сын его, Сергей Васильевич, в 1811 г. пожертвовал в ту же церковь 7 риз, 4 стихаря и одежду на престол из дорогой золотой парчи. Облачения эти доныне считаются первыми и известны под именем «Барских». Салтыковыми же пожертвованы серебряные брачные венцы, украшенные крупным жемчугом и камнями. В городском Воскресенском соборе пожертвованы Подсосовыми: священническое и диаконское облачение малиновою бархата, шитое золотом, стоившее с воздухами около 3000р. сер., две ризы серебряной парчи, купленной по 20р. за аршин. Замечательны в том же соборе свящ. сосуды и напрестольный крест, пожертвованные купцом Афанасием Михайловичем Кочетковым тайно, чтобы утаить свою жертву от людских похвал и благодарности.　

Одного недоставало арзамасцам, они долго не додумались до того, чтобы обеспечивать свои церкви вкладами на вечные времена. Первый почин в этом деле положили Заяшниковы, пожертвовав в 1842 годах по 500р. в каждую церковь на вечное время и в вечное поминовение их сродников. В течении 70 лет таких вкладов положено в арзамасские церкви и монастыри около 150 000 рублей.　

С 1808 года положено начало благотворительному капиталу, проценты с котораго раздаются бедным и употребляются на другия дела благотворительности. Первый жертвователь был купец Иван Феоктистов, на капитал котораго построен мучной ряд, состоящий из 16 лавок, и калачной, в 1823 г. Впоследствии на тот же предмет жертвовали многия другия лица и часть благотворительнаго капитала затрачена на покупку большого дома, бывшаго Подсосовых, и на постройку другого, в котором ныне помещаются присутственныя места. Наконец в 1909 году на средства того же капитала куплен дом, бывший Фадеевых, в Прогонной улице.[227]　

Потомственный почетный гражданин Иван Алексеевич Попов много лет содержал на свой счет, у себя при доме, воспитательный дом, но так как кроме него в этом деле участия никто не принимал, и богоугодное заведение это не было ничем обеспечено, то со смертию Ивана Алексеевича, 7 февраля 1845 г., и оно прекратило свое существование.　

Прихожане Рождественской церкви Парфен Иванович Киреев и Афанасий Филиппович Елисеев построили при этой церкви два каменных флигеля для бесплатнаго житья вдовам и сиротам духовнаго звания. Заяшниковы и Стобеус положили в пользу их на вечное время 3000р., а преосвященный Иеремия узнав об этом положил еще из собственных средств 1200р. С тем чтобы проценты выдавались им на дрова.

Таковы были виды общественной благотворительности в первой половине XIX столетия в Арзамасе. В те же времена потомственный почетный гражданин Алексей Иванович Подсосов, бывший строителем дома для уезднаго училища, из соревнования делу народнаго просвещения, затратил на эту постройку много лишних денег из собственных средств.　

Брат его, известный уже по жертвам на сооружение собора, Петр Иванович Подсосов вместе с Александром Михайловичем Заяшниковым ассигновали 10 000р. на учреждение общественнаго банка, но так как долго не было на то разрешения Правительство, то банк и был открыт лишь в 1863 году.

В предыдущей главе описан мною «золотой век» Арзамаса, период возвышения и обогащения его, время наибольшаго развитая в нем торговли, промыслов, ремесел и художеств, а вместе с тем и тот истинно — золотой век, когда в нем наиболее, чем когда либо, цвели и сияли Православие и благочестие, памятниками чего остались в Арзамасе многочисленные святые храмы. Позднее мы увидим «век серебряный» когда все это стало оскудевать, слабеть и исчезать, а потом и «век упадка» когда одно совсем исчезло другое ослабело, а третье едва удержалось на ногах…; но, соблюдая　последовательность и хронологический порядок, в нижеследующих главах разскажем о тех событиях, которыя совершились в Арзамасе в последний четверти ХVIII и в первые 50 лет XIX столетий и не были упомянуты в предыдущей главе. Здесь же, кстати, мы воспомянем и тех достопамятных арзамасцев, которые жили и действовали в этот период времени. Материалами для их биографий и характеристики служили мне многочисленные разсказы их современников, моих родных и знакомых. К разсказам этим я относился не без осмотрительности и, сопостовляя их одни с другими, старался по мере сил, изображать достопамятных арзамасцев в истинном свете, беспристрастно.　

Арзамасские старожилы, достопочтенные старцы, родившиеся в конце ХVIII и начале XIX столетий с которыми я очень любил беседовать об арзамасской старине во дни моей юности, (в 1860–1870 г.г.) были, по большей части люди неученые и вели летосчисление не по годам, а по «арзамасским эрам» т. е. по важнейшим событиям, оставившим надолго память по себе в Арзамасе. События эти были Пугачевский бунт, нашествие французов в 1812 г. и большой пожар опустошивший нижнюю часть Арзамаса в ночь на 7 августа 1823 г. От этих-то событий и вели наши прадеды и деды свое летосчисление. В уважение к памяти их «изволися и мне» озаглавить следующия главы, может быть странными для читателей, названиями.

© Источник:  Н. М. Щегольков. Историческия сведения о городе арзамасе, собранныя николаем щегольковым с видами и портретами
© Арзамас. Глава ХVIII Золотой век Арзамаса. (1775–1850 г.г.)
© OCR  и перевод - В.Щавлев. 2021